Ваалские червячки. Ваалские червячки вовсе не были червячками, они даже не были червяками, это были настоящие великаны с бородавчатым телом, бычьими головами и тремя сильными, мускулистыми ногами. Никто не знал, почему они так назывались, ведь они не имели ни малейшего сходства с червяками и происходили не из Ваала, а с острова Пасхи. В общем и целом вели они себя вполне пристойно, но имели странную привычку зарываться по пояс в мягкий песок и бубнить затем себе под нос какие-то непонятные молитвы.
Невозможно перечислить и описать здесь все виды живых существ, населявших Атлантис. Среди многочисленных подвидов и групп необходимо упомянуть еще, пожалуй, датских пуховичков, маленьких недоделанных человечков из Новой Зеландии, ледоедов из Антарктики, бонсайщиков из Японии, божьих овечек, мелузинов, гхорков, забывчивых мусликов, братоубийц, веселых висельников, живоглотов, норнов, лемуров, гаянов, камнезубов, плугорогов, лилипутов, дровосеков, клопиков, собакоголовов, зерножоров, щелочных человечков, райских червячков, буфаров, вольтерков, громил, полумумий, претценов, вольтигорков, серородов, шлемоносцев, дикорогов, пегасов, овощефруктов, цантальфигоров, водных джиннов, пигмейчиков, халухатциков, топрясников, снежных фей, лесовиков, кикимор и целую армию не поддающихся никакой классификации мелких групп и уникальных видов. В Атлантис пускали даже боллогов, но только не выше пятидесяти метров ростом и с головой.
Синий медведь здесь ни у кого не вызвал удивления.
Люди-невидимки. Ах да, справедливости ради нужно сказать еще об одной группе. Жили в Атлантисе и так называемые люди-невидимки, изгои общества, радикальные аутсайдеры, прячущиеся в катакомбах уже давно не действующей старой канализации. Днем их нельзя было повстречать на улицах, и только ночью (и то очень редко) они выползали из своих нор на свежий воздух, чтобы обстряпать какие-то свои темные делишки, ради которых единственно и сохраняли еще контакт с внешним миром.
Ходили даже слухи, будто те, что выходят ночью на поверхность, уже не люди-невидимки, а помогающие им мутанты. Настоящие люди-невидимки были на самом деле невидимые и обитали в потустороннем мире. Во всяком случае, так говорили родители своим непослушным детям, добавляя испуганным шепотом, что люди-невидимки приходят ночью в дом и похищают самых капризных и невоспитанных детей.
Жители катакомб были в Атлантисе чем-то вроде священных коров. Они не играли ровным счетом никакой роли в общественной жизни, и тем не менее городское население испытывало к ним определенное уважение, отчасти из страха, отчасти из суеверия и предрассудков, но, как бы то ни было, в городе на протяжении многих лет свято хранилась традиция: остатки еды, ненужные вещи и другие дары — одним словом, гуманитарные пожертвования — бросать в люки старой канализационной системы для тех, кто жил там, под землей, в темноте. Из глубины доносились шелестящие звуки, и дары исчезали.
По этой самой причине в Атлантисе не было бедняков, нищих и попрошаек, во всяком случае видимых. Кто не мог поладить с обществом на поверхности, уходил в подземелье, и больше его никто не видел.
Архитектура Атлантиса. В городе имелись все возможные и невозможные архитектурные формы, какие только может себе представить житель Земли. Каждая цивилизация, дошедшая до постройки кораблей, рано или поздно переплывала океан и достигала Атлантиса. Все они оставили в городе свои архитектурные следы.
Выходцы из Египта, морские пираты, много лет назад возвели в Атлантисе — как это было принято раньше у них на родине — огромные каменные пирамиды, вход в которые к тому моменту, когда я прибыл в город, все еще не был найден. Говорили, что эти строения-лабиринты населяют души умерших, ведущие там обычную загробную жизнь. Эти жуткие слухи не мешали, правда, жителям города в погожие воскресные дни устраивать на поросших густой травой и вьющимися растениями террасах пирамид пикники. Только ночью, когда изнутри доносились стоны, стук и удивительный колокольный звон, от пирамид предпочитали держаться подальше.
Арабы выстроили минареты, окруженные целыми кварталами узеньких извилистых улочек с белыми приземистыми домиками. Им же принадлежали те части города, где раскинулись огромные полотняные шатры. Итальянцы создавали высокие, щедро украшенные снаружи соборы и роскошные гигантские статуи, а для жилья предпочитали обшарпанные домишки в узких переулках, где на натянутых поперек веревках вечно сушилось белье. Любили итальянцы селиться и в руинах, для чего разрушали часть своих великолепных построек и ждали, пока развалины порастут диким виноградом, плющом и всевозможными сорняками. Особенно интересно было наблюдать эти архитектурные формы, когда над ними уже потрудилось время и они превратились, так сказать, в руины руин, самую древнюю из всех возможных архитектурных древностей.
Нормандские гномы использовали любое свободное от домов пространство, чтобы вымостить на нем лунным камнем площадь и устроить на ней базар с лавками по периметру, где они варили самый крепкий в Атлантисе кофе, такой, что с непривычки потом очень долго стучало в висках. Ночью на площадь пробирались враждующие с гномами скандинавские тролли и, выковыряв из мостовой кирпичики, складывали из них причудливые фигуры. Для жителей Атлантиса навсегда осталось загадкой, откуда столько разрушительной силы в этих крошечных и с виду таких безобидных существах.
Самые примитивные с виду, но все же внушающие уважение своими гигантскими размерами строения создали австралийские термитоподобные человечки.
Их муравейники достигали невиданных размеров, многие башни уходили в небо на несколько километров. Термитоподобные человечки — снизу до пояса обычные люди, а от пояса до головы термиты — пользовались в городе большим уважением за свое трудолюбие. Они следили за чистотой и порядком, собирая на улицах мусор, который потом использовали в качестве строительного материала, так что их муравейники представляли собой не что иное, как обыкновенные свалки, которые с каждым днем становились все выше.
Термитоподобные человечки обладали невероятной силой. Каждый из них мог поднять вес, в сотни раз превышающий свой собственный. А вот с интеллектом у них было туговато. Говорить с ними можно было разве что об уборке мусора, да и то изъясняясь с помощью жестов, для чего на голове требовалось иметь два усика (можно было, правда, обойтись и без них, просто приставив к голове с двух сторон сжатые кулаки с вытянутыми вперед указательными пальцами, только зачем, если говорить все равно не о чем).
