Малышка развернулась и с жалобным воем бросилась наутек. Гралкия мрачно покосилась на товарищей по отряду, которые при виде этой позорной сцены презрительно качали головами. Есть вещи, до которых не опустится даже норанская солдатня. Гралкия лишь фыркнула в ответ. Плевать! Никто не откажется перекусить куриным крылышком или ножкой, верно?..
* * *
За сценой с конфискацией курицы наблюдал еще один странный зритель. Казалось, даже на его морде появилось брезгливое выражение. Это был бродячий пес. Обыкновенная сельская дворняга со всклокоченной гривой. Разве что челюсти мощные, как у бультерьера, и зубищи острые, как у крокодила. Да еще кривые, хищные когти, как у грифа.
Локрин обожал перевоплощаться в таких жутких уродов. Появление в деревне незнакомого ребенка сразу бы вызвало удивление, а вот на бродячего пса никто не обратит особого внимания.
Брат и сестра проснулись незадолго до рассвета. Снова затеяли спор, кому первому нести дежурство у домика рыбака. Кончилось тем, что Тайя осталась вести наблюдение, а Локрин отправился на разведку.
Локрин от души сочувствовал родителям девочки, которые не могли защитить свою дочку от произвола солдатни. Мальчик-мьюнанин знал, что его папа и мама, окажись они в подобной ситуации, не потерпели бы такого обращения. Увы, с обычными людьми, этими робкими и хрупкими созданиями, дело обстояло иначе.
Локрин также знал, что Тайя снова переложит всю вину на него. Как всегда. Она легко увлекалась его идеями, но, если начинались неприятности, все тут же валила на него. Между тем именно она начала тянуть и порвала тот злосчастный пергамент. Правда, теперь это уже не имело большого значения. Если они попадутся, достанется обоим. Какой прок выяснять, кто виноват и кто начал?
Деревенские жители выглядывали из окон, чтобы поглазеть на незваных гостей. Многие высыпали на улицу. Но никто бы не осмелился встать у пришельцев на пути. Что касается Локрина, то он, в собачьем обличье, старался не отставать от отряда солдат ни на шаг. Даже если для этого приходилось протискиваться сквозь лес ног.
Улм, командир отряда, отдал приказ начать прочесывание с крайних домов, а затем продвигаться к центру деревни. Если двери не отпирали по доброй воле, солдаты, недолго думая, сшибали их с петель.
Судя по всему, у них имелось точное описание человека, в поисках которого они все переворачивали вверх дном. Всех, кто мало-мальски подходил под это описание, тащили на сельскую площадь и, выстраивая в ряд, ставили на колени под бдительным наблюдением конвоиров.
Никто из жителей не оказывал особого сопротивления. То тут, то там раздавался плач или жалобные возгласы. Жены цеплялись за мужей, которых уводили из дома.
Никому и в голову не приходило взяться за оружие и вступить с захватчиками в бой.
Этого Локрин никак не мог понять. Его собственный народ считался кочевым и редко прямо соприкасался с солдатами.
Для сельских же жителей подобные набеги были чем-то вроде жестоких, но неизбежных и даже привычных стихийных бедствий, вроде наводнений или ураганов. В таких случаях желательно сохранять спокойствие и надеяться на лучшее. То есть на то, что, может быть, беда обойдет стороной тебя и твоих близких.
Разве можно воевать со стихийным бедствием?
Словом, жители постепенно подтягивались на площадь, чтобы посмотреть, что будет дальше. Несмотря на страх, их разбирало любопытство: для чего все-таки к ним пожаловали солдаты, эти существа из другого мира?
* * *
Суматоха застала Шешила и его радушных хозяев за завтраком. Моффет только что распахнул ставни, чтобы утреннее солнышко могло беспрепятственно проникать в дом. Едва они принялись за молоко, хлеб, сливовое варенье, как за окном послышались тревожные крики и шум.
Сунув в зубы трубку, Моффет выглянул на улицу.
— Солдаты пожаловали, — проворчал он.
Миссис Моффет заохала и, вскочив, принялась убирать с полок хрупкую глиняную посуду и прятать по сундукам. Затем отодвинула дверную задвижку. При этом саму дверь не стала открывать. Единственное, о чем она беспокоилась, — чтобы дверь не снесли с петель. А уж самой распахивать ее перед норанцами, словно приглашая войти, — такого они не дождутся! Это дело принципа.
Супруги уселись за стол. Миссис Моффет подала чай, и завтрак продолжился. Но не успел Хруч поднести кружку к губам, как дверь с грохотом распахнулась. Дверь с такой силой ударила по стене, что по инерции спружинила в противоположном направлении и закрылась, едва не сбив с ног того, кто только что отворил ее таким беспардонным пинком. Впрочем, солдат успел остановить ее выставленным вперед локтем и шагнул в дом. За ним вошли еще двое.
Хруч замер с кружкой в руке, словно изваяние. Моффет спокойно выпустил в потолок кольцо табачного дыма.
— Ну, что на этот раз? — язвительно поинтересовался он. — Может, картранские шпионы? Или болотные кикиморы? Лично я предпочитаю последних. Так что же?
— Возможно, они опять гоняются за ведьмами? — высказала свое предположение миссис Моффет.
— Ах да, ведьмы! Помнится, в прошлый раз вы изловили сразу несколько штук. Вы придумали для них отличное испытание, нечего сказать. Отправили прямо в костер. Дескать, если они ведьмы, то огонь их не возьмет. Дьявольски остроумно! Насколько я помню, все они сгорели?
— В окрестностях скрывается беглец, — прорычал солдат. — За его поимку назначена награда. Вас двоих я знаю. А это кто такой?
Острым, как стилет, пальцем солдат ткнул в сторону парализованного ужасом Хруча. Кружка в руке ученого начала мелко трястись, а в ней позванивала чайная ложечка. Может быть, он именно тот беглец, которого разыскивают? Вряд ли. Неужели для его поимки понадобилось высылать целый отряд солдат? Хруч попытался выдавить из себя хоть слово, но вместо человеческой речи из его горла вырвался лишь слабый писк. Моффет метнул на него быстрый взгляд, но внешне остался совершенно спокойным, все так же развалившись в кресле и попыхивая трубкой.
— Это мой кузен из Римстока, — объяснил рыбак. — Приехал передать привет от тетушки. Не обращайте на него внимания. Он у нас немного того. Ну, вы меня понимаете.
Солдат ухмыльнулся, но все еще подозрительно смотрел на незнакомца. Все новые лица подлежали тщательной проверке. Впрочем, облик этого малахольного родственника мало походил на словесный портрет беглеца.
Солдат пренебрежительно махнул рукой и вышел из дома. За ним двинулись двое других. Следом вышел и Моффет. Как хозяин, он считал своим долгом проследить, чтобы солдаты ненароком чего не стащили.
Только теперь Хруч пришел в себя и опустил кружку.
Солдаты толпились у околицы, поджидая другие группы, которые заканчивали обыскивать соседние дома.
Вдруг откуда-то послышались странные звуки — позвякивание и бренчание сотен бутылок и бутылочек. Звуки становились все громче и громче. Все обернулись. Из-за угла на мощеную улицу въехала высокая ручная тележка. Того, кто ее толкал, нельзя было рассмотреть, так как на тележке громоздилось множество полок, на которых в специальных углублениях рядами располагались какие-то пузырьки и склянки. Единственное, что было видно из-за телеги, — ярко-рыжая шевелюра ее обладательницы.
