Очевидно, управлявший им компьютер если не вышел из строя полностью, то в нем произошел серьезный, значительный сбой…
Именно в этот момент мониторы на контрольном пункте под куполом подернулись рябью помех. Связь с машинами внезапно и необъяснимо оборвалась.
* * *
— Что за черт… — проворчал Андрей, затворяя за собой массивную дверь переходного шлюза. — Дженифер, ты меня слышишь? — спросил он по рации, опуская прозрачное забрало своего гермошлема.
— Слышу, — раздалось в ответ. — Процесс шлюзования пошел.
Андрей заметно нервничал и не пытался скрыть этого.
Атмосфера в районе станции переработки хоть и содержала в себе достаточно высокий процент кислорода, но все же не была пригодна для дыхания — слишком много ядовитых соединений улетучивалось в процессе таяния льда, и расположенные по кольцу вокруг ледника процессоры не могли усвоить всех вредных для человека веществ. Они осуществляли лишь грубую, предварительную очистку новорожденного воздуха и создавали его постоянный отток в сторону следующего кольца очистных станций.
Купол, в котором работали Андрей и Дженифер, являлся герметичным сооружением. Теперь Загулову предстояло покинуть его и идти в эту враждебную, клубящуюся мглу под порывистым, сбивающим с ног ветром лишь затем, чтобы вытащить какой-нибудь чертов камень, что сумел проломить один из защитных кожухов ретранслятора сигналов телеметрии… Такие случаи Уже бывали, и Андрей не мог, да и не желал искать внезапному сбою в работе автоматики иного объяснения.
Просто обыкновенное невезение, вот и все. Когда на вахте Дженифер, эти камни почему-то лежат спокойно, а ему, как назло, уже в третий раз за последнюю неделю приходится покидать купол.
«На улице» действительно было неуютно. За тысячу километров отсюда, в городах колонии сейчас этот ветер едва ли ощущался — небо скорее всего было прозрачным, чуть фиолетовым, а тут, где рождалась атмосфера планетоида, царил настоящий содом.
Шквальный, порывистый ветер свивал тяжкое кружево грязно-желтых, со свинцовым отливом облаков, которые стелились под его порывами почти по самой земле. В мутной мгле тускло светили установленные на высоких опорах прожектора, в небе, если постоянно присматриваться, можно было иногда различить красноватый диск искусственного солнца, который казался таким из-за взвешенных в воздухе частиц пыли.
Нужно сказать, что ископаемый лед, в недавнем прошлом покрывавший лишенный воздуха планетоид толстым, многокилометровым слоем, залегал тут миллионы лет. К тому же он не отличался особой стерильностью, в нем присутствовало все — начиная от агрессивных ядовитых соединений аммиака и кончая мелкими частичками вулканического туфа, пыли, камней и прочей дряни.
Спрашивается: откуда в такой дали от Солнца, на безвоздушном спутнике Юпитера мог взяться лед? Это объяснялось достаточно просто. Как и большинство планет, Ганимед когда-то образовался из облака межзвездной пыли. В пору своей геологической юности Ганимед был раскаленным шаром, внутри которого происходили различные химические и ядерные реакции. Затем он начал остывать, его поверхность покрылась твердой коркой, под которой по-прежнему кипела лава. Этого тепла оказалось достаточно для поддержания части вещества в газообразном состоянии. То есть в прошлом атмосфера у Ганимеда была, но по мере остывания планеты она все больше конденсировалась, оседая вниз под действием силы тяжести.
Так образовались эти ледники, которые покрывали поверхность Ганимеда в течение миллионов лет, пока сюда не пришли люди и не зажгли на орбите этой луны искусственное солнце, которое повернуло вспять многие процессы, растапливая лед и вновь окружая спутник Юпитера рожденным вторично газообразным покрывалом облачности.
Андрей Загулов был прекрасно осведомлен о физике данных процессов, но он так же хорошо представлял и то, что все происходящее в районе интенсивного таяния льда сравнимо с частично контролируемой катастрофой, стихийным бедствием, и потому не испытывал никакого восторга от необходимости лишний раз покидать защищенный купол станции и выходить в эту красновато-серую сумеречную мглу…
Словно подтверждая его мысли, мимо пролетел подхваченный шквальным ветром увесистый камень, который глухо ударил о броню купола.
«Проклятье…» — подумал он, пристегивая к скобе подле входа в шлюзовую камеру карабин своего страховочного фала. Скафандр Андрея хоть и являлся аналогом космического, но все же предохранял только от ядовитых соединений в воздухе да от возможных радиоактивных излучений, но никак не от летящих со скоростью пули камней.
Для передвижения в районе процессорных станций обычно использовались нехитрые приспособления в виде прочнейших мономолекулярных тросов, которыми были соединены между собой все основные сооружения и так называемые «контрольные точки», где, в непосредственной близости от ледника, был установлен ретранслятор для дистанционного управления и контроля над работающими в зоне таяния машинами, а рядом с ним приборы, автоматически фиксирующие все стадии процесса перерождения льда в атмосферу.
Прицепившись к такому тросу, Андрей включил двигатель подачи, и небольшая каретка индивидуального двигателя поволокла его вперед, скользя по тросу и помогая преодолевать сопротивление шквального ветра.
— Ну что, Андрей? — раздался в коммуникаторе голос Дженифер.
— Я прицепился. Как у тебя?
— Не пойму… — Голос Дженифер выдавал ее крайнюю нервозность. — Все десять каналов телеметрии молчат. Или этот камень угробил весь ретранслятор, или дело не в связи. Может быть, вызвать Центральную?
— Погоди, не психуй, — ответил Андрей, которому вовсе не улыбалась перспектива в дополнение к этой прогулке еще и писать кучу объяснительных. — Я уже почти на полпути. Сейчас разберусь, а там будет видно — докладывать или нет.
— О’кей… Только смотри, осторожнее.
За девять месяцев до описанных событий. Земля. Вашингтон. Кабинет президента США в Белом доме
Собравшихся было пятеро.
— Вот этот снимок, сэр.
Командующий Военно-космическими силами США взял увеличенную во много раз фотографию и мрачно посмотрел на чуть розоватый прямоугольник, расположившийся посреди голубовато-желтого ледового поля, словно это был оброненный кем-то спичечный коробок. Затем передал ее через стол своему собеседнику.
Тот тоже некоторое время молча разглядывал изображение.
— Это не может быть ошибкой? — наконец, тяжело вздохнув, уточнил он.
— Никак нет, господин президент, — вступил в разговор глава разведывательного ведомства. — Мы послали несколько косвенных запросов, которые не вызовут никаких подозрений, и получили еще два подобных свидетельства, — объяснил он, выложив на стол перед президентом еще два глянцевых отпечатка. — Объект расположен на глубине двухсот метров подо льдом и просматривается как в инфракрасном, так и в ультрафиолетовом спектрах.
— Русские знают о нем?
