— Твои соображения, Ноль-Первый? Что это может быть?!
— Похоже на бронетанковую колонну, господин генерал!..
Добравшись до старых укреплений блокпоста, Лада вошла в сумеречную прохладу сложенного из плитняка дота.
Здесь пахло хлебом, овечьим пометом и полынью. Земляной пол покрывал слой старой прелой соломы. Очевидно, до недавнего времени кто-то из местных жителей держал тут коз или овец…
У расчищенной амбразуры, на станине, обложенной опорожненными цинками, стоял «ДШК» довольно старого образца. Двое парней в камуфлированной форме — сержант и рядовой — сидели тут же, разговаривая и изредка поглядывая в сторону обвалившегося серпантина горной дороги и мутных вод разлившейся реки, из которых еще торчали огрызки ферм от взорванного моста. Очевидно, о прибытии Лады их предупредили по рации. Сержант лишь хмуро посмотрел на нее, кивнул в сторону смежного помещения, где в глухой стене так же располагалось несколько узких амбразур, но приставать с расспросами не стал.
Лада прошла в указанное помещение и огляделась.
Странно, но она испытала внезапную симпатию к сержанту, который не стал тревожить ее досужими расспросами.
В пяти километрах к северу тянулся шлейф пыли, слышался урчащий звук моторов и лязг гусениц.
В голове гигантской пылевой змеи действительно шел танк. Это был «Т-100» российского производства — первая и не совсем удачная модель плавающего танка. Несколько сот таких машин было произведено в начале века, но в 2009-м программу закрыли, а существующие образцы продали в страны ближнего зарубежья, в основном таджикам и узбекам. В то время среди оборонщиков ходил анекдот о том, что первую плавающую машину, которая зарекомендовала себя не с лучшей стороны, продали туда, где плавать ей уж точно не придется, — чтобы не бросать, так сказать, тень на качество отечественных вооружений.
Но, судя по всему, на этот раз танки, что двигались колонной недалеко от берега, собирались именно поплавать…
«Главный недостаток всех тщательно разработанных планов военных операций заключается в том, что они иногда срываются…» — приблизительно так высказался один из военачальников прошлого, и в данном случае его высказывание оказалось абсолютно справедливым.
Казалось бы, все спланировано на самом высоком уровне, вплоть до правительственных контактов, произведена космическая и наземная разведка, задействована агентура среди местного населения, — все полученные данные свидетельствовали о том, что район в данный момент спокоен и тут ожидается прохождение одного не сильно вооруженного и охраняемого каравана с оружием и наркотиками.
Откуда тогда, спрашивается, взялась тут танковая колонна, которую заметил пилот вертолета прикрытия?
— Я не намерен больше терять груз! — Человек в халате зло одернул покрывающую лоб повязку. Разговор шел на одном из местных наречий. Головной танк остановился, и вслед за ним с лязгом притормозила вся колонна. Сизые выхлопы двигателей смешивались с пылью проселка, заставляя людей кашлять и прикрывать рот свисающими концами тюрбанов. — Эти русские совсем потеряли страх! — Предводитель зло сплюнул скрипящую на зубах пыль. — Мамад, свяжись со Сталбеком, пусть попробует поговорить с ними. Если они уберутся от переправы, я не буду их убивать!
— Сталбек будет недоволен, когда узнает, что мы разоружили заставу… — осторожно напомнил предводителю тот, кого назвали Мамадом.
— Заткнись и делай, что тебе говорят! — Глаза главаря вдруг налились кровью. — Это моя страна и мой товар, а Зураб перестал выполнять договор! Его танки теперь будут служить мне, раз он не смог вовремя доложить, что тропа перекрыта!
* * *
На позициях взвода тоже слышали звук мотора, но приближался он не со стороны брода, а от городка.
— Вижу «мерс», — доложил по рации наблюдатель. — Пылит сюда.
— Игорь, следи за тем берегом! — приказал Рощин своему заместителю и пошел к выходу из КП.
Действительно, вниз по склону от горного села пылил одинокий черный «Мерседес».
— Стрижелов, Логвин, за мной, — коротко бросил Рощин, машинально пригладив короткий ежик седых волос. Сорок два — солидный возраст для воздушно-десантных войск.
Машина притормозила, не доехав до блокпоста метров триста. Рощин остановился, глядя, как открылась обширная дверь и оттуда вылез здоровый для своей национальной принадлежности таджик в спортивном костюме и неизменной тюбетейке. В другой момент капитан, может быть, и улыбнулся бы, глядя на это издевательство над одеждой, но обстановка не располагала — вслед за молодым представителем местного клана, чье широкое лицо лоснилось от пота, вылезли еще двое похожих на него и по габаритам, и по одежде, быков.
Откровенно говоря, Сергей не любил жителей Азии. По своей наглости и развязности они могли поспорить с любым «чехом», но те были смуглыми, сухощавыми и хоть походили на бойцов, а эти вызывали чувство, схожее с брезгливостью, какое испытываешь к шакалам, роющимся в облепленных мухами остатках тигриного ужина.
— Салам, начальник… — Таджик остановился в двух шагах от Рощина, широко расставив ноги.
— Здравствуйте, — коротко ответил капитан, спокойно и испытующе посмотрев на здоровенного, нависающего над ним детину. Был Рощин ниже его сантиметров на тридцать, но едва ли уступал в силе и ширине плеч. О ловкости говорить не приходилось — не с чем оказалось сравнивать.
Пауза начала затягиваться.
— Машины едут… — не то сообщил, не то пожаловался таджик, прислушиваясь к отдаленному рокоту. — Надо пропустить, а? — Он вопросительно посмотрел на офицера.
Рощин прищурился, глядя в его маленькие, похотливые, чуть раскосые глаза, и медленно покачал головой.
— У меня приказ, — коротко и однозначно ответил он. — Если это едут обычные машины — мои бойцы их осмотрят и пропустят.
— А если нет? — сощурился в ответ посетитель.
— Тогда мы их задержим.
— Зачем задержим?!
— У меня приказ, — повторил капитан. — Есть соглашение между Москвой и Душанбе.
Слова офицера произвели на таджика самое тягостное впечатление.
— Слушай, Душанбе, что Душанбе?.. Душанбе далеко, Москва — вообще… — Он даже чуть присел от волнения. — Давай смотри, никто вокруг! Душанбе не видит, Москва не видит, два мужчины бьют по рукам, якши?! — С этими словами он открыл принесенный с собой кейс и на вытянутых руках протянул под нос Рощину.
«Очень своеобразный способ дипломатии… — с трудом сдерживая подкатившую к горлу ярость, подумал капитан. — Ясно, МГИМО он не кончал, зато пробороздил окрестные горы и равнины на своем „мерсе“, раз мешает в кучу и „якши“, и „салам“. Космополит хренов…»
В «дипломате» ровными стопками лежали десятидолларовые купюры. «Тысяч двадцать, — прикинул Сергей, спиной ощущая, как напряглись двое страховавших его сзади бойцов. — Дешево за нашу кровь…»
