— Ну-ка, говори, гад! Обворовал меня, выставил на посмешище! Это еще ладно, но ты мне скажешь, что ты сделал с ней...
Тут Альдо счел, что действительно пришла пора вмешаться, и отважно кинулся в гущу сражения с целью освободить жертву.
— Отпусти его! Что он тебе может сказать, если ты его душишь?
— Сам справлюсь! — ревел археолог. — Этот подлец перешел все границы! Ну, скажешь ты мне или нет? Где она?
Но поскольку пальцы его все еще сжимали горло жертвы, молодой человек только в отчаянии взмахнул рукой, уже почти теряя сознание.
— Ты же удавишь его, ей-богу! И отправишься на виселицу!
— Не лезь, куда не просят!
— В таком случае...
Альдо чуть отступил и тут же правым кулаком молниеносно двинул Адальбера в подбородок. Тот не упал, но пошатнулся, но этого оказалось достаточно для того, чтобы полуживая жертва вывалилась из его рук и скорчилась на ковре, пытаясь отдышаться.
— Эй вы, помогите ему! — крикнул Альдо, обращаясь к группе зевак. — Неужели вы сами не могли разнять их?
— О, ноу! — вскричал пожилой седовласый джентльмен с лицом кирпичного цвета и голубыми, словно фаянсовыми, глазами, по виду истинный англичанин. — Нельзя вмешиваться, когда джентльмены сводят счеты. Необходимо лишь следить, чтобы бой проходил корректно!
— Корректно? Что-то я смотрю, каноны маркиза Квинсбери
[32]
в нашем случае претерпели крупные изменения! Я и не думал, что противнику позволено сворачивать шею, как цыпленку! Ладно, отойдите! Я сам!
Директор, однако, зря времени не терял. С помощью бармена он оттащил врага Адальбера в дальний угол, где было потише, и там стал оказывать ему необходимую помощь. Видаль-Пеликорн тем временем медленно приходил в себя, сидя в плетеном кресле, куда его, пошатнувшегося от удара, все-таки затолкали. Вдруг глаза Адальбера как будто заволокло пеленой, и Альдо бросился отчаянно хлопать его по щекам. Он уже собирался бежать к бару за чем-нибудь горячительным, но в это время заметил пожилого джентльмена, без лишних слов протягивавшего ему стакан виски. Альдо улыбнулся:
— Благодарю вас, сэр! Это как раз то, что ему нужно!
Щелкнув каблуками, англичанин представился:
— Полковник Джон Сэржент! Отставной военный 17-го специального батальона гуркхов
[33]
.
Альдо отошел от Адальбера и в свою очередь коротко поклонился:
— Князь Альдо Морозини из Венеции. Антиквар. Извините за недавнюю резкость.
Они пожали друг другу руки и вместе склонились над Адальбером. Благодаря действию алкоголя тот медленно «всплывал» на поверхность, находясь под внимательным оком обоих мужчин. Наконец он выпрямился и тут же снова взревел:
— Где он???
— Э, нет! — запротестовал Альдо. — Только не начинай сначала!
— Его здесь нет! — успокоил Видаль-Пеликорна полковник. — Досточтимого Фредди Дакуорта отнесли в ожидавший экипаж...
Египтолог огляделся и вдруг заметил Альдо:
— Скажите на милость! Это ты меня ударил! Ты?!
— Ну да, я. Единственное средство, которое хоть как-то могло тебя успокоить. И только не спрашивай, что я тут делаю. Ты меня сам сюда вызвал и даже пригласил на обед.
— Все верно, но только не сейчас. Пока что для меня главное — во что бы то ни стало отыскать этого проклятого мерзавца...
Он попытался встать, но Альдо, ткнув его пальцем в грудь, затолкал обратно в кресло.
— Никого ты не побежишь искать! Слышал, что сказал полковник Сэржент? Твой враг уехал в экипаже.
— Я сам знал, что он собирался уезжать, вот и схватил его в последнюю минуту. Но только куда он поехал?
— Хоть к черту на рога, если ему будет угодно! Тебе не кажется, что ты уже уделил ему достаточно времени и внимания?
— Ох, и с меня тоже довольно, господа! — вмешался полковник Сэржент. — Вижу, меня ищет моя супруга, леди Клементина. Надеюсь, до скорого!
— С удовольствием увижусь с вами вновь! — любезно ответил Альдо. — А сейчас я хотел бы, чтобы мне предоставили следующее: сначала комнату, потом душ и, наконец, чистую одежду. Если хочешь, можешь пойти со мной.
— Не хочу. Лучше выкурю в саду трубку. Похоже, он всерьез обиделся. Альдо почувствовал, что и сам начинает злиться.
— А я могу быть уверен, что ты дождешься меня там? Если ты надеешься на то, что я уйду и ты снова бросишься на поиски этого бедолаги, то не лучше ли мне сразу отправиться на вокзал?
— Нет, но этот, как ты выразился, бедолага...
— Хватит! И, кстати, кто та красавица, которая, судя по всему, выступила в роли «яблока раздора»?
— Потом объясню.
— Не та ли это девушка, примерно лет двадцати, жгучая брюнетка с аквамариновыми глазами?
Адальбер застыл точь-в-точь как жертва непослушания, жена Лота
[34]
:
— Ты с ней знаком?
— Вовсе нет! Даже понятия не имею, как ее зовут! Просто вчера случайно встретил вышеупомянутую даму. И позволю себе добавить, что имею все основания полагать, что речь идет именно о ней, поскольку она поручила мне передать тебе на словах...
— Что? Говори скорее!
— А вот и не скажу! Ты меня сегодня утром совсем замучил. Подождешь до обеда! А то еще, чего доброго, вскочишь в первый же поезд. До скорого!
Знаменитый археолог, исследователь с мировым именем походил скорее на школьника, с замиранием сердца ожидающего рождественского подарка, когда Альдо встретился с ним в изысканно обставленном ресторане с застекленной стеной, выходящей на реку и сад. Едва он опустился на стул напротив, как Адальбер вновь набросился на него с расспросами:
— Ну что?
Вместо ответа Альдо, сочтя, что уже достаточно его помучил, протянул ему вырванный из блокнота листок, на котором еще в музее записал слова незнакомки. Адальбер стал жадно вчитываться в них.
— И все? — разочарованно протянул он, поворачивая листок и так, и эдак.
— А что тебе еще нужно? Она сказала, что не предавала тебя, и даже если ее объяснение кажется расплывчатым, все-таки им вполне можно удовлетвориться. А теперь я хотел бы узнать побольше об этой истории. Но, прежде всего, как ее зовут!
— Салима Хайюн. Начинающий археолог. Я встретился с ней в Каире, когда по приезде пошел оформлять разрешение на раскопки в секторе, который я уже более или менее наметил себе в прошлом году. Она представилась и попросила записать ее в мою археологическую партию, чтобы на месте овладеть способами и методами ведения раскопок. Она училась на курсах в школе Лувра, и, поскольку с виду была прехорошенькая, я без колебаний включил ее в состав группы.
