В чулане было темно, если не считать пробивавшейся из-под двери полоски света, которая падала на их обувь. Помещение было такое тесное, что они вынуждены были стоять, прижавшись друг к другу.
Эфтон и Брукс остановились в коридоре и вступили в разговор с мистером Тьюксбери.
— Черт возьми, — прошептала София, — мы можем застрять здесь на несколько часов.
Макс взглянул на нее сверху вниз, однако смог разглядеть во мраке лишь смутное очертание ее щеки. Вот уже больше трех часов он находился рядом с Софией, и это было для него тяжелым испытанием. В нем кипела кровь, нервы были напряжены. Легкий аромат лимона, исходивший от волос Софии, кружил ему голову.
София тревожно переступила с ноги на ногу. При этом она потерлась об бедра Макса, и по его телу пробежала дрожь. София и не подозревала, в какое возбуждение привели Макса ее неловкие движения.
— О Боже… — в ужасе прошептала она. — Я… я, кажется, сейчас чихну.
— Перестань думать об этом, и все пройдет. София на некоторое время затихла, а затем снова горячо зашептала:
— Я чувствую, что вот-вот чихну! Нас обнаружат в чулане и начнут допрашивать, что мы тут делали…
Чтобы остановить бесконечный поток слов, Макс приподнял ее лицо за подбородок и припал к ее губам. Он вложил в поцелуй всю безудержную страсть, которую испытывал к жене. И София, его дорогая возлюбленная София, самозабвенно отвечала ему. Тихо постанывая, она вцепилась в отвороты его сюртука, а потом стала теребить его шейный платок.
Впрочем, Макс не обращал внимания на то, что она приводит в беспорядок его одежду. Он тоже мял платье Софии, лаская ее. Она в экстазе шептала его имя, извивалась в его объятиях, а потом откинулась назад и прислонилась к двери. К незапертой двери.
Они вывалились в коридор и зажмурились от света, который показался им слишком ярким после царившего в чулане мрака.
Эфтон, Брукс и Тьюксбери с изумлением уставились на них, потеряв дар речи.
София думала, что сейчас впадет в ступор от стыда и унижения, однако этого не произошло. Она чувствовала себя великолепно в объятиях Макса, ощущая исходившее от его тела тепло. Наконец он разжал объятия и, поправив одежду, загородил собой Софию.
— Джентльмены, — произнес он с таким видом, будто это не он вывалился минуту назад из чулана. — Мы искали дамскую комнату. Моя жена порвала оборку на платье.
Тьюксбери молча показал на дверь, расположенную дальше по коридору. Макс поклонился, предложил Софии руку, и они пошли в указанном направлении, оставив за своей спиной онемевших от шока мужчин.
— Макс, я… — пролепетала София, когда они дошли до двери дамской комнаты.
— Войди, закрой за собой дверь и поправь платье и прическу.
— Но…
Он жестом приказал ей молчать.
— Не будем сейчас обсуждать то, что произошло, я видел, что ты собираешься чихнуть, и попытался отвлечь тебя. Вот и все.
— Я все понимаю, не надо мне ничего объяснять.
Конечно, это была всего лишь попытка не дать ей чихнуть, было бы глупо думать, что Макс просто захотел ее поцеловать. София кивнула и направилась в дамскую комнату. Там она взглянула на себя в зеркало. Ее губы припухли, волосы были растрепаны, платье помято. Тем не менее ей понравилось, как она выглядела. У нее был вид счастливой женщины, вернувшейся после бурного любовного свидания. И где-то в глубине души София действительно ощущала счастье.
Она привела себя в порядок, как могла, и вернулась к Максу. Вскоре после этого они покинули дом Тьюксбери и сели в коляску.
Макс был необычно молчалив. Однако молчание тяготило Софию, и она попыталась завязать с ним разговор:
— Мне понадобится всего полчаса для того, чтобы надеть старое платье и взять лопату из конюшни…
Макс нахмурился:
— Ты с ума сошла, если думаешь, что я повезу тебя поздно вечером в Гайд-парк.
— Мы должны раздобыть этот браслет и…
— Давай отложим все дела на завтра, — резко сказал Макс. — Я заеду за тобой в одиннадцать.
— В одиннадцать? Так поздно? Давай лучше в восемь.
— Я не смогу встать в восемь. Впрочем, если и встану, буду не в состоянии копать землю, — сказал Макс и строго взглянул на Софию. — А ты даже не думай ехать туда без меня!
— Но в одиннадцать в парке будет много народа!
— В рощу обычно никто не заходит. Но даже если нас там увидят, мы скажем, что решили заняться садоводством или что-нибудь в этом духе.
София с недовольным видом вздохнула. Макс лишал расследование всякой романтики, и она сожалела об этом.
Вскоре они подъехали к дому, и Макс проводил жену до двери.
— Спасибо за помощь, — сказала София и протянула руку.
Он пожал ее пальцы.
— Спасибо за то, что позволила мне сопровождать тебя.
София попыталась найти нужные слова, которые могли бы снять напряжение, снова настроить Макса на веселый беспечный лад, но на ум не пришла ни одна подходящая фраза. Дверь распахнулась, и крыльцо залил яркий свет от горящих в холле ламп.
— Итак, до завтра. Заезжай за мной в восемь.
— В одиннадцать, — поправил Макс и, поклонившись, сбежал с крыльца.
Вскочив в коляску, он взял вожжи.
— Может, в девять? — крикнула София.
— В одиннадцать! — донесся до нее ответ, а затем лошади рванули с места.
Коляска загрохотала по булыжной мостовой и вскоре исчезла за поворотом.
Приехав домой, Макс понял, что не сможет заснуть. Он был слишком возбужден, разгоряченная кровь гулко стучала в висках. Неутоленная страсть мешала успокоиться. Если бы София не привалилась к незапертой двери, если бы та не распахнулась внезапно, он не совладал бы с собой. В этом не было никаких сомнений. В тот момент он совсем потерял голову.
Чем чаще Макс встречался с Софией, тем больше он хотел ее. Вздохнув, он прошел в спальню, понимая, что его ждет бессонная ночь. Поэтому он занялся тем, чем всегда занимался, когда ему было не до сна, — встал за мольберт.
Макс с головой ушел в работу и, отдавшись очарованию красок и светотени, работал до самого рассвета. И лишь когда первый луч солнца упал в окно, Макс отправился спать.
Проснувшись через несколько часов, он огляделся в полутемной комнате. Шторы на окне были задернуты, и лишь в узкую щель между ними пробивался утренний свет. Повернув голову, Макс взглянул на часы, стоявшие на каминной доске, и моментально вскочил с кровати. Было десять минут двенадцатого. София, должно быть, не дождавшись его, одна отправилась в парк. Одному Богу известно, каким опасностям она себя подвергала!
Позвав камердинера, Макс быстро умылся, оделся и сбежал по лестнице в холл, застегивая по дороге жилет.
