Он едва не рассмеялся. Эта прекрасная, отважная, умная женщина оказалась намного лучше той, придуманной герцогини. Но сейчас важнее было сгладить ее сомнения, унять ее боль.
— Потому что любовь к тебе заставила меня думать о будущем, а не цепляться за прошлое.
— Любовь? — недоверчиво спросила она.
Последние лучи заходящего солнца коснулись ее лица, и волосы вспыхнули золотом. Кровь загудела, набирая разгон. Тело напряглось, наливаясь желанием. Как же она прекрасна.
— Знаешь, я долгие годы мучился из-за того, что Эдмонд винит себя в смерти родителей, но при этом не желал замечать собственных призраков. И только когда ты появилась в Мидоуленде и наполнила поместье золотым светом, я понял, в какой темноте жил.
Ее лицо смягчилось.
— Ты скорбел по родителям.
Стефан покачал головой. Он не мог так легко оправдать годы сознательного обмана.
— Я прикрывался обязанностями, чтобы не принимать эту потерю. Они бы расстроились, узнав, что я с собой сделал.
Она погладила его по щеке:
— Нет, не верю. Они гордились бы тобой.
— Но это правда, — не уступал Стефан, прижимаясь к ней. Как же недоставало ему ее ласк. — Ты верно сказала, что Мидоуленд это не просто жилище. Это дом, предназначенный для целой семьи. — Он выдержал паузу. — Нашей семьи.
Она вздрогнула. Напряглась. В глазах забрезжила тень надежды.
— Вы делаете мне предложение, ваша светлость?
— Я предлагаю вам мое имя, мои владения и мое сердце. — Он наклонился и, едва касаясь ее губ, добавил: — Обещаю всегда согревать тебя, независимо от погоды. Обещаю, что у тебя всегда будут книги и тихие вечера. Обещаю, что ты всегда будешь первой в моей жизни. Я люблю тебя. Отныне и вовек.
С губ ее сорвался приглушенный крик, а в следующее мгновение Софья обхватила его за шею и прижалась лицом к его груди.
— И я тебя люблю.
Простые слова, но на него как будто пролился дождь счастья.
— Так ты будешь моей герцогиней?
Короткий порыв счастья сменился приступом паники.
Она отстранилась и посмотрела на него с непроницаемым выражением:
— Ты забыл предложить кое-что еще.
— Да?
— Когда мы были в саду, ты…
— Нет, голубка моя, — застонал Стефан, останавливая ее быстрым поцелуем. — Пожалуйста, не напоминай. Я не могу слышать, что вел себя как последний осел.
Он поднял голову — она смотрела на него с лукавой улыбкой.
— Ты прав. Но я имела в виду другое. Ты предлагал мне в полное пользование твое тело. — Софья запустила руку в его растрепанные волосы. — Или то предложение уже недействительно?
— Боже. — Он облегченно выдохнул. — Пошутишь так еще раз, и я заброшу тебя на плечо и отнесу к ближайшему священнику.
Она плутовски усмехнулась:
— Ты не ответил на вопрос.
Повернувшись спиной к зрителям, Стефан стиснул ее бедра и прижал к себе так, что она в полной мере ощутила несокрушимую мощь нарастающего желания.
— Еще доказательства требуются?
Ее щеки вспыхнули румянцем, и Стефан понял, что страдает здесь не он один. Вот и хорошо.
Несправедливо, когда все муки достаются только ему. И уж раз желание есть, может, она и не станет тянуть со свадьбой.
Чем скорее, тем лучше.
— Может быть, когда мы останемся одни…
Ее обещание еще сильнее подогрело аппетит.
— Значит ли это, что ты согласна стать моей женой?
То ли солнце выглянуло из-за туч, то ли ее улыбка озарила лицо?
— А у меня был выбор? — спросила она. И он расхохотался на весь двор:
— Никогда.
Эпилог
Свадьба герцога Хантли и Софьи прошла тихо и скромно в присутствии лишь императора, княгини Марии и Геррика Герхардта.
Другое бракосочетание ожидало их, разумеется, в Суррее — того требовала англиканская церковь, — но никто из присутствующих не сомневался, что уже никакая, самая торжественная церемония не затмит торжественную красоту обряда, во время которого Стефан и Софья обменялись брачными клятвами.
Была ли свете другая пара, соединенная такой же любовью?
Когда все закончилось, свадебный кортеж проследовал к кораблю, которому предстояло доставить счастливых супругов в Англию. Прощание не обошлось без слез, после чего император отбыл в Летний дворец, а княгиня уехала в своей карете.
Геррик, отправившийся домой верхом, остановился, однако, в паре кварталов от пристани. Проклятье. Беспокойство, терзавшее его все утро, не рассеялось вопреки ожиданиям, но только усилилось.
Хотя княгиня Мария и выглядела на церемонии счастливой и веселой, в темных глазах ее засела печаль, которая и терзала теперь старого солдата.
Он знал, что не успокоится, пока не выяснит, что же так тревожит княгиню.
Понимая, что уподобляется докучливой старухе, Геррик сменил маршрут и вскоре подъехал к дому княгини Марии. Встретивший гостя дворецкий провел его в гостиную.
Переступив порог, он увидел, что Мария стоит у растопленного мраморного камина в бледно-голубом платье с серебряными розочками, спускающимися с плеч к низкому вырезу на спине. Выглядела она не по годам молодо, что объясняло непреходящий интерес к ней императора.
При виде гостя в темных глазах ее шевельнулось любопытство.
— Геррик. Проходите.
Он подошел к камину и, прислонившись к полке, сложил руки на груди.
— Прекрасная церемония.
— Да, вы правы. Он прищурился.
— И Софья выглядела чудесно в свадебном наряде. Грустная улыбка тронула ее губы.
— Любая невеста прекрасна, когда любит мужа так, как Софья Стефана.
И снова шепоток беспокойства: что так печалит эту женщину?
Брак дочери? Конечно нет. Да, герцог Хантли скорее англичанин, чем русский, но занимает видное положение и богат. Другая мать на месте Марии была бы счастлива.
— Стефан, похоже, любит ее не меньше.
— Если не больше. Геррик вдруг понял — дело не в разочаровании. Лицо его смягчилось.
— Жалеете, Мария?
— Не себя. — Княгиня рассеянно провела ладонью по лакированной шкатулке. — Я сама выбирала путь и была счастлива, но жалею, что не понимала дочь. Не понимала, что брак по расчету не для нее.
Геррик состроил гримасу. Они все были эгоистами, когда дело касалось этой милой, отзывчивой и послушной девочки. Каждый пользовался ею, заполняя пустоту собственной жизни, и почти ничего не давал взамен.
