Да, конечно, Стив и сам изменял ей, и ему следовало бы выбрать себе такую жену, которая терпеливо сносила бы все это и не предъявляла к нему претензий. Но хуже всего, что он до сих пор не мог забыть о Джинни. Где она сейчас? В Бароке? Чего она ждет? Чтобы ей принесли его голову? Ему нужно одно — развестись с Джинни и навсегда забыть о ней. Но способен ли он сделать это? Даже сейчас, после того, что случилось?
— Я думаю, что ты все еще любишь свою жену, но почему-то стыдишься признаться в этом, — мягко заметила Франческа. — Если бы это было иначе, я бы уже давно оторвала тебя от нее. Раз уж ты не хочешь поехать со мной, почему бы тебе не вернуться к жене и не начать все сначала?
Франческа напомнила ему и о Николасе Бенуа, который отправился в Барок, раздосадованный разрывом со своим кумиром. В Бароке была и Тони со своими блестящими глазами и влажными, жадными губами.
Стив Морган, ничуть не похожий на грязного ковбоя, который прибыл в Даллас несколько недель назад и чуть не угодил в петлю головорезов, покинул этот город на следующий день после отъезда княгини Франчески ди Паоли. Накануне он отправил во все концы страны несколько длинных и загадочных телеграмм, подписанных своим настоящим именем.
Из Далласа он отправился в Шривпорт, где объявил о своем намерении посетить Новый Орлеан в связи с неотложными делами. Вопреки этому он направился в Барок. Еще долго в этих краях ходили слухи о том, что весьма таинственный и очень опасный господин Морган предпочел посетить свои сахарные плантации в Луизиане, вместо того чтобы поехать к своей жене, находящейся в трехстах милях от этого штата.
Глава 59
Понятно, что многие из этих слухов дошли и до Джинни.
Она очень жалела о том, что приняла у себя Тони Лэсситер и выслушивала ее гнусные предостережения. Вернувшийся из Далласа судья Бенуа несколько изменился. Он вел себя с Джинни более фамильярно, порой даже нагло.
— Я не знал, что ваш муж намеревается обосноваться здесь, — сказал он Джинни после возвращения из Далласа. — Я и не подозревал, что он вернулся из Европы. Или он был в Южной Америке? Вы сказали, что он друг Джея Гоулда?
Она не говорила ему об этом, да и сейчас ей не хотелось поддерживать беседу с судьей. Джинни пыталась держаться спокойно, хотя сердце ее трепетало при каждом упоминании Стива.
— Мистер Бенуа, — сказала она, наконец, — я не вижу причин скрывать от вас, что мы с мужем живем сейчас врозь. Он получает удовольствие от путешествий, а я предпочитаю вести оседлый образ жизни.
— Я понимаю вас, — ответил Ник Бенуа, но Джинни почувствовала, что от его пронырливых глаз не утаилось ее смущение. Он действительно был неглуп. Не зря же мистер Бишоп предупреждал ее об этом.
— Мне выпала честь встретиться в Далласе с несравненной княгиней ди Паоли, но она почему-то была весьма рассеянна. Что же касается вашего мужа, миссис Морган, то, не в обиду вам будь сказано, он, как мне показалось, намерен сорвать дело, которым я давно занимаюсь. Я не вполне уверен в этом, хотя и слышал кое-что от людей. А поскольку он тесно связан с мистером Гоулдом, то, конечно же, мне очень интересно, не собирается ли этот железнодорожный магнат провести железную дорогу сюда, на Юг. Простите, что упомянул об этом. Полагаю, все должно храниться в строгой тайне.
— Если это и так, мистер Бенуа, — заметила Джинни, — то я ничего не знаю об этом. — Затем более спокойно добавила: — Дело в том, что Стив — совершенно непредсказуемый человек, мистер Бенуа. Даже я, его жена, не знаю, каковы его планы.
— Странно, что он не посвящает в свои дела такую умную и образованную женщину. Меня, конечно, это очень интересует, — сказал он, — ибо Барок — мой родной город. Если я смогу вам чем-то помочь, дайте мне знать, хорошо?
Когда он, наконец покинул Джинни, к ней зашла Перси Белмонт, чтобы поделиться с ней последними сплетнями.
— Не знаю, стоит ли сообщать тебе это, — осторожно начала она, — так как мне очень неприятно огорчать тебя. К тому же Родни велел мне держать язык за зубами. Но это дело касается Родни, а в таких случаях я всегда предпочитаю знать правду.
— Если речь идет о женщине, с которой был связан Стив, то в этом для меня нет ничего нового, — проговорила Джинни. — Полагаю, мне следует привыкнуть к этому.
— О, бедняжка! — пролепетала дрожащим голосом Перси. — Как ты это выносишь? Эта оперная певичка нарочито демонстрирует драгоценности, которыми ее так щедро одаривают поклонники… Порой я ненавижу всех мужчин за то, что они так легко дают себя обмануть!
Все вернулось на круги своя. Внезапное желание Франчески ди Паоли уединиться совпало с неожиданным появлением Стива в оперном театре во время ее последнего выступления. Конечно, тут же распространились слухи о том, что они вместе отправились в Сан-Антонио. Она снова стала «бедняжкой Джинни» — обманутой женой. О Господи! Порой ей казалось, что она не вынесет этого. Когда же к нему вернулась память? И что означали эти дурацкие намеки и предостережения Тони?
Вскоре Джинни постиг еще один удар, притом весьма болезненный. Из города прискакал Ренальдо, взволнованный и встревоженный. Он привез с собой телеграмму, подписанную Стивом и отправленную из Шривпорта, штат Луизиана. Самое удивительное, что она была адресована не ей, а Ренальдо:
«Настоятельно требую, чтобы ты немедленно вернулся в Мексику. Увези с собой Джинни. В Барок скоро прибудет мой представитель. Передай ему все дела».
— Его представитель! Хорошенькое дело! Что все это значит? Возможно, он решил привезти сюда какую-то женщину и хочет, чтобы я убралась с его дороги? Но он не имеет права приказывать мне! Пока я его жена, ему не удастся так легко отделаться от меня.
Джинни невольно вспомнила его последний визит в этот дом. Она испытала тогда блаженство, хотя во рту у нее был кляп, а ее руки Стив привязал к кровати. Почему? Что это значило?
— Я никуда не поеду, — кричала она. — Ты слышишь меня? Можешь возвращаться домой, если хочешь, но я… я никуда не поеду. Стиву придется поговорить со мной. Я заставлю его сделать это!
Мэт все еще не мог поверить своему счастью. Наконец-то он стал любовником Тони! И она страстно желала его, если, конечно, верить словам, которые она шептала ему. Все дело в том, что он вел себя чересчур скромно… Неужели он не мог сказать ей об этом раньше? Что же касается Маноло, то он просто напугал ее, взял силой. Тони призналась, что до сих пор видит бедного Билли-Боя, которого Маноло так жестоко убил в ее комнате, а затем снял с него скальп.
— Он сказал мне тогда, что убьет и меня, если я не уступлю ему, — говорила Тони. — О, Мэт! Что я могла сделать? Он овладел мною насильно, на этой самой кровати! Но хуже всего, что я ни к кому не могла обратиться за помощью, даже к тебе! А ведь ты такой храбрый! Я хорошо помню, как ты одним ударом свалил того ковбоя, который посмел оскорбить меня. Тогда я только сделала вид, что рассердилась на тебя. Надеюсь, ты понял это?
