— Сэр! Посмотрите! — громко закричал кучер, удерживая испуганных лошадей. Направляясь к ним, незнакомец на бегу что-то кричал высоким голосом. Казалось, он повторял одни и те же слова. В этот момент Консепсьон воскликнула:
— О Диос! Это, наверное, сумасшедший или пьяный!
Прошли считанные секунды, и Джинни услышала приглушенный, зловещий смех князя Ивана. Вытянув вперед руку, он совершенно спокойно стоял рядом с каретой. Затем Джинни услышала выстрел, и китаец рухнул на мостовую, выронив какой-то металлический предмет. Князь Иван подошел к телу, толкнул его ногой и поднял упавший предмет, который оказался кастетом.
Князь Иван был совершенно спокоен:
— Обычное оружие этих негодяев. Видите?
— Слава Богу, что у вас оказался при себе этот маленький пистолет, — возбужденно сказала Консепсьон, уставившись на кастет. — Интересно, чего он хотел?
— Ограбить, конечно. Думаю, он был не в себе — скорее всего, накурился опиума до одурения, а может, ему нужны были деньги еще на одну порцию. Он мертв, а все остальное не так уж важно. Поехали, Джеймисон.
— Но… неужели мы оставим его здесь? Разве не странно, что никто не вышел на звук выстрела? Иван, не следует ли нам…
— Прошу тебя, успокойся, дорогая. Прежде всего старина Джеймисон отвезет вас домой, а уж потом я отправлюсь в полицейский участок, где покажу этот маленький сувенир и сообщу, что произошло. Все остальное предоставим им.
Усевшись напротив женщин, Иван нагнулся и положил руку на колено Джинни. Экипаж тронулся. Жест князя походил на обычную ласку, но Джинни закусила губу — так сильно его пальцы сдавили ее колено. Она молчала, пока они не подъехали к дому сенатора.
— Вы отлично стреляете! Не промахнулись даже при таком плохом освещении. А удивительнее всего, что вы так спокойно стаяли, зная, что он на вас нападет, — просто невероятно!
Иван отвечал вежливо, но несколько рассеянно. Безмозглая болтушка! Хорошо еще, что ему удалось заставить молчать Вирджинию. Между тем князь быстро обдумывал происшедшее, что-то прикидывая и сопоставляя. Итак, кто же? Может, это был Бо Хо Дои, телохранитель весьма богатого мандарина? Или его послал кто-то другой, желая разделаться с ним, князем Иваном? Проклятые китайцы — ведь у них, как правило, нет даже вида на жительство! Судьба даровала им лишь право работать в поте лица и подчиняться приказам. Из всех этих косоглазых только нескольких можно назвать умными людьми — но уж, конечно, не того, кто подослал к нему этого бездарного убийцу. Разделаться с ним не составило для князя ни малейшего труда.
Но все-таки — тут князь Иван нахмурился, глядя в темноту улицы, — кто? Кто же из живущих в этом городе так хорошо осведомлен о его тайных делах и планах на будущее? Ему придется это выяснить — и чем скорее, тем лучше. Надо предпринять кое-какие шаги. Нельзя показывать слабость тайным недругам.
Когда экипаж подъехал к дому сенатора, Иван проводил жену до ее апартаментов, с улыбкой поглядывая на ее озадаченное и огорченное лицо.
— Что с тобой, дорогая? Не знай я тебя так хорошо, я бы, пожалуй, решил, что ты провинилась передо мной. Надеюсь, у тебя нет любовника, который вздумал бы расквитаться со мной?
— Если бы и был, он рассчитался бы с тобой сам, — отрезала Джинни, вдруг снова выпустив коготки, о которых он уже забыл. Несказанно удивленный, князь решил, что со временем припомнит ей эту дерзость.
— Да, ты права, — ответил он не моргнув глазом. Он принялся ласкать Джинни, дотрагиваясь кончиками пальцев до ее обнаженных плеч и груди, чтобы увидеть испуганный взгляд этих зеленых глаз. — Мне очень хотелось бы показать тебе сегодня ночью, дорогая, как я тебя люблю, — но, увы! Сначала придется ехать в полицию, а затем — за город. У меня неотложное дело. Но не волнуйся — долго я не задержусь. Ведь ты будешь скучать, правда? И будешь вести себя хорошо? Я оставлю тебе — дай-ка подумать — ага, шесть порошков от мигрени. Они тебе нужны, не правда ли? Но все-таки не хочется, чтобы ты ими злоупотребляла. Все, что сверх меры, — во вред человеку. Поэтому дам-ка тебе четыре. А взамен… — Иван подвел Джинни к трехстворчатому трюмо: — Ну не будь же такой букой, дорогая. Неужели ты и в самом деле сердишься, что я уезжаю? Может, мне задержаться? — Он наблюдал за ней немигающими глазами змеи, и от этого змеиного взгляда Джинни бросило в дрожь. «Только не сегодня», — кричало все ее существо, но Джинни хорошо понимала, что князь только и ждет, чтобы она отпрянула, сникла, попросила пощады. Поэтому она не выказала никаких эмоций. Более того, Джинни начала спокойно расстегивать ворот платья.
— Я твоя жена, Иван. Надеюсь, ты женился потому, что испытывал ко мне хотя бы желание.
Иван рассмеялся, отошел от нее, взял лежащее на столике ожерелье и принялся внимательно его разглядывать.
— Конечно, я хотел тебя. Я сказал об этом при первой же нашей встрече. Ты напомнила мне одну маленькую цыганочку, такую же очаровательную, непосредственную и непокорную. И тогда я поклялся себе укротить тебя. Ну и как, преуспел я или нет?
Он ухмыльнулся, а потом нахмурился, словно подумав о чем-то неприятном.
— М-да, застежка слишком разболталась. В любой момент может оборваться — тогда прости-прощай чудесные изумруды, которые так идут к твоим глазам. Позволь мне взять его с собой, любовь моя. Застежку отремонтируют, и я верну его тебе.
«Так вот чего, оказывается, он хотел, — подумала Джинни. — Забрать изумруды. Но зачем?»
— Спасибо, Иван, — сказала она. — Мне было бы очень жаль потерять твой подарок…
Глава 26
Консепсьон собралась уходить вместе со своим страстным и преданным обожателем молодым виконтом Марвудом. Рыжеусый телохранитель должен был по обыкновению сопровождать их.
— Не знаю, когда мы вернемся. Эдди хочет покатать меня на речном пароходике. — Она фальшиво улыбнулась Соне. Уже надевая модную широкополую шляпу, она прошипела Джинни:
— Мне надоело притворяться твоей подругой. Эдди обещал подарить мне фаэтон — такой же, как у него, и тогда я смогу выезжать в любое время. Скажи, а ты хотела бы свободно выезжать?
— Я рада и тому, что мне незачем притворяться, — ответила Джинни, отходя от несносной мексиканки.
— А ведь ты ее не любишь, я угадала? — спросила ее Соня, когда девушка уехала. — Что ж, не могу тебя за это осуждать. Она слишком вульгарна, а потому мне не терпится, чтобы мистер Мердок достроил свой дом побыстрее. — Она удивленно посмотрела на Джинни: — Кстати, ты выглядишь куда лучше с тех пор, как мы вернулись в Сан-Франциско. — При этом Соня подумала: «Особенно когда твоего мужа нет дома и он пропадает где-то по своим загадочным делам».
Соня и сама чувствовала себя спокойнее, когда зятя не было дома. Некоторые черты Ивана Сарканова раздражали ее. К тому же Уильям как-то намекнул, что зятек, по слухам, не брезгует даже шантажом и порядочные люди уже тяготятся его обществом. Даже Сэм Мердок, хотя он и сам для всех загадка. Почему, к примеру, он так задержался в Вирджиния-сити? А дорогие ювелирные изделия, которые он подарил Джинни? По ее просьбе Соня спрятала их в сейф мужа. Соня никогда не пошла бы на это, но даже Уильям решил, что князю лучше не знать о таком подарке. Сенатор рассуждал весьма здраво.
