— Думаю, что эти слова делают честь вашему уму. Примите мое искреннее восхищение, мадам! Однако, — его голос становился все более резким, — вы наверняка понимаете, что это дело чести, а поскольку именно ваш отец вызвал меня, то ничего нельзя изменить. У меня просто нет выбора!
— Вы можете сохранить честь и промахнуться…
— Да, но тогда он убьет меня!
— Если я скажу ему, что он ошибся, считая вас и Соню…
— Боюсь, что он весьма удивился, застав нас в столь необычной ситуации.
Джинни чувствовала, что он играет с ней.
— Месье Делери, я предлагала вам…
— Да, но вы поняли, что этого не следует делать, не так ли? Вы видите, я был честен с вами. А что бы вы сказали, если бы я принял ваше предложение, потребовав взамен… вас?
— Ну, до сего момента вы вели себя как истинный джентльмен, поэтому вам следовало бы воздержаться от такого вопроса. — Зеленые, чуть раскосые глаза спокойно встретили его взгляд.
Делери испытывал соблазн удержать ее. Ведь она явилась сюда сама и вряд ли посмеет кому-нибудь рассказать, где была.
— Мне пора, не стану более задерживать вас.
— Надеюсь, я не слишком вас огорчил? В конце концов, кто знает? Судьба изменчива, и я могу промахнуться.
— Или вообще не прийти туда.
Делери восхитила эта холодная дерзость. Она была настоящей женщиной, и теперь он хотел ее еще больше!
— Если это предупреждение, благодарю вас за заботу. Надеюсь, мы еще увидимся.
— Я тоже, — спокойно ответила Джинни.
«Ни на что не решилась, ничего не добилась». Правильно ли она поступила? Поскольку Андре Делери не отверг ни одного из ее предположений, Джинни казалось, что он обвел ее вокруг пальца. Она пошла к нему не только ради отца и Сони, но и потому, что не могла более сидеть одна в своей комнате, предаваясь унылым размышлениям. Интересно, если бы ей удалось предотвратить дуэль, что сказал бы Стив?
«И почему это так волнует меня? — подумала Джинни. — Между нами все кончено, и теперь уже ничего не исправить».
Ее охватили угрызения совести, а на глаза навернулись слезы, хотя она уверяла себя в том, что жалеет лишь о потерянном даром времени. Почему она не поняла раньше, что два таких разных и упрямых человека, как она и Стив, никогда не смогут жить вместе? Их удерживала вместе только страсть; они никогда не понимали друг друга и не испытывали душевной близости. «Почему же это так тревожит меня? Ведь на этот раз я действительно хочу начать новую жизнь. Если Стив не станет мне препятствовать, его судьба не должна меня больше волновать».
Выйдя из дома Андре Делери на залитую солнцем улицу, Джинни заметила, что мимо нее в жалком наемном кабриолете проехал вездесущий мистер Бишоп. Вероятно, это тоже «чисто случайно».
— Красивой замужней женщине не пристало разгуливать одной по улицам Нового Орлеана, — строго заметил он, остановив кабриолет. — Простите, мадам, позвольте мне доставить вас домой. И, кроме того, поверьте, если вы не станете вмешиваться, дуэль между вашим отцом и месье Делери не состоится. Я все же пользуюсь некоторым влиянием в определенных кругах. А теперь давайте обсудим ваше возвращение в Мексику…
Он говорил, не давая Джинни возможности возразить. Против его холодного тона и неумолимой логики были бессильны все ее аргументы. Неужели она не хочет вернуться к своим детям, прежде чем они забудут ее? Знает ли она о том, что дон Франсиско выезжает на Кубу, а Ренальдо отправился на асиенду присмотреть за ходом работ? Его жена еще очень молода, и ей будет весьма одиноко, если Джинни не вернется в Мексику.
Джинни молчала, думая о своем. Нет, она не доставит ему удовольствия, спросив, как все это соотносится с планами Стива. Муж ею больше не интересуется — он ясно дал ей это понять.
Глава 11
Необходимо вести себя так, словно ничего не случилось. Только тогда слухи останутся слухами, но никто ни в чем не будет уверен. Все должны улыбаться, проявлять беззаботность, не отменять никаких приглашений… Пусть все выглядит как обычно, даже если это совсем не так.
Джинни не раз удивлялась поведению Сони на протяжении этого долгого вечера. Вернувшись домой, Джинни никак не ожидала, что Соня уже встала и оделась… Теперь они трое — она, Соня и сенатор — сидели в опере, чувствуя, что к ним обращены любопытные взгляды. И как только Соня выносит это? Видимо, раньше Джинни недооценивала мачеху. Теперь ее восхищали сила духа и мужество этой женщины, которая кивала и улыбалась друзьям, а с мужем разговаривала так живо и непринужденно, словно между ними ничего не произошло.
— Почему нам надо лицемерить, если абсолютно все знают, что случилось? — возмущенно спросила Джинни, узнав, что их планы на этот вечер остаются без изменений, а потому они поедут сначала в оперу, а потом на бал; короче, все как обычно. — Зачем заботиться о фасаде, когда внутри все рухнуло?
Однако отец, к немалому удивлению Джинни, сурово и твердо сказал:
— На этот раз, Вирджиния, ты сделаешь все так, как я скажу, если даже не понимаешь, зачем это нужно. У нас, южан, есть определенный кодекс поведения — можешь считать это правилами этикета, если тебе так больше нравится. Не надо показывать публике грязное белье. Кому какое дело, что у нас происходит?
Он так посмотрел на Соню, что та покраснела.
— Нет необходимости посвящать кого-то в наши дела. Мы должны выступать единым фронтом — это, надеюсь, ясно?
— А Стив знает об этом? — возмущенно спросила Джинни. — Этот человек не в состоянии придерживаться этикета — он всегда делает то, что ему нравится. Уверена, он и не помнит о том, куда мы должны отправиться сегодня вечером.
— Твой муж приедет туда, — возразил сенатор. — Надеюсь, несмотря на недавние ссоры, вы будете вести себя сдержанно и достойно.
«Да уж, действительно достойно», — подумала Джинни. А где, интересно, Стив и почему она сидит здесь одна, как отвергнутая жена? Нет, ей этого больше не выдержать; даже если отцу придется драться сегодня вечером на дуэли, она не собирается торчать здесь и притворяться перед людьми, которых едва знает. Она уйдет во время антракта.
Едва зажегся свет, Джинни поднялась, но тут дверь их ложи открылась, и она застыла на месте. Перед ней стоял Стив!
Сенатор и Соня тоже повернулись к Стиву. Стоя в глубине ложи, он бормотал свои обычные извинения:
— Виноват, что опоздал, но за несколько кварталов отсюда моя коляска опрокинулась. Могу ли я представить сеньору Дос Сантос и ее свекра дона Игнасио Дос Сантоса? Они оба с Кубы, хотя мы с сеньорой знаем друг друга чуть ли не с детства…
Джинни охватило такое смятение, что она лишилась дара речи. Глядя на эту пару — самодовольную, сладко улыбающуюся донью Анну и высокого худощавого мужчину, она словно окаменела. Стив, осторожно переставив стулья, сел между Джинни и Анной, а дон Игнасио оказался в первом ряду, сбоку от Сони. Стив вел себя с обычной дьявольской хитростью, уверенный, что Джинни не посмеет устроить сцену, боясь показаться глупой и жалкой. «Нет уж, — мстительно подумала Джинни, — я и впрямь не доставлю ему такого удовольствия; напротив, покажу, что не уступаю ему в лицемерии. Только так я смогу преуспеть — и вот тогда посмотрим, кто из нас окажется в дурацком положении».
