Сара переоделась в бледно-зеленое хлопчатобумажное платье, отделанное ярким шифоном. Шея и горло были достаточно открыты, чтобы можно было различить очертания груди. Черные выразительные глаза Марко изучали ее точно так же, как его далекий предок мог изучать свою юную жертву. Наконец он сказал:
— Тебе следовало бы обсудить это с братом, а не со мной. Возможно, проведя несколько недель в этой глуши, ты передумаешь. Здешняя жизнь весьма примитивна.
Притворившись, будто ей невдомек, что он хочет ее унизить, Сара ответила:
— Но ведь ты много путешествуешь, разве не так? Если иметь в своем распоряжении личный самолет, это место не такое уж и изолированное. Я слышала, здесь неподалеку расположен модный курорт Коста Смеральда. У тебя есть яхта?
— У меня нет времени для увеселительных прогулок. Я не собираюсь передоверять свои дела юристам и бухгалтерам, а дел всегда хватает. Когда приедет Карло, он тоже будет очень занят. Надеюсь, ты не соскучишься?
Сара пожала плечами. Она чувствовала, что ходит по краю пропасти, но не спешила убирать с лица насмешливую улыбку.
— Ни в коем случае. Я же не намерена сделаться клушей. Мы с мужем будем разъезжать по всему свету. Я хочу делить с ним все его интересы.
«Надеюсь, он не станет швырять меня через каменную стену, чтобы я вдребезги разбилась о прибрежные скалы и алчные волны смыли все следы? Ему это раз плюнуть, и никто ни о чем не догадается».
Черные глаза (ничуть не менее острые, чем те скалы, которые Сара только что нарисовала в своем воображении) сверкнули и тотчас погасли.
— Вот как? — протянул герцог Кавальери. — Будем надеяться, что твой предполагаемый супруг знает о твоих… гм… амбициях. Итальянцы, особенно те, что родом с юга, не очень-то легко дают себя приручить и помыкать собой на манер американцев.
«Маленькая сучка!» — думал Марко. Неужели она умышленно дразнит его? Ему стоило немалых усилий держать себя в руках, тем более что время от времени начинало казаться, будто перевес на ее стороне. Если бы его сексуальный аппетит слегка не притупился от того, что до сих пор все давалось ему без труда, он не выдержал бы и силой заставил ее подчиниться. Марко покосился на ее сочные полуоткрытые губы. Но нет, подумал он, это была бы слишком легкая победа. Его цель состояла в том, чтобы она сдалась без применения насилия, пала, побежденная собственными инстинктами. Чтобы, когда все будет кончено и он докажет, какое она ничтожество, она не могла пожаловаться Карло, что ее изнасиловали. Он откроет брату глаза, покажет, насколько доступна эта женщина, целиком оправдывающая свое имя. Дилайт. Радость. Осталось недолго ждать: от него не укрылось, как, выдавая внутреннее волнение, бьется жилочка у ее горла. Прекрасно! Пусть она несколько дней поскучает. Романтичные звездные ночи без мужчины! Ее сексуальная жажда возьмет верх над самолюбием и непостижимым упрямством.
Заходящее солнце бросало на камни багровые отсветы. Сара вспомнила слова Дилайт о том, что покойный герцог Кавальери убил свою несчастную первую жену за то, что она проявила интерес к другому мужчине. И вот теперь перед ней восседал в кресле его сын, о чьем мавританском происхождении свидетельствовали смуглая кожа, хищный разрез ноздрей, чувственные и одновременно жестокие губы.
— Я вовсе не стремлюсь помыкать кем бы то ни было, — резко возразила Сара, только чтобы нарушить зловещее молчание. Как быстро здесь темнеет, какие длинные, холодные тени ложатся на землю! — Прошу прощения, я немного устала. Пойду поищу свою комнату.
К ее немалому удивлению. Марко встал и галантно помог ей подняться.
— Конечно. Извини. Если проголодаешься, не обязательно идти в столовую.
Серафима позаботится о том, чтобы тебе принесли еду прямо в твои апартаменты.
Глава 16
Темнота действовала на Сару угнетающе, поэтому с вечера она не стала закрывать ставни, и теперь ее разбудили яркие солнечные лучи, неудержимым потоком хлынувшие в спальню.
Был короткий и странный промежуток времени, последовавший сразу за пробуждением, когда она вдруг утратила представление о том, где находится.
Или это было продолжение сна? Все вокруг показалось ей незнакомым: от огромной, на четырех ножках, кровати до веселого чириканья в саду. Господи!
Неужели она и вправду угодила на остров Сардиния, в герцогский замок, похожий на типичную средневековую крепость? И неужели сама она — пленница итальянского герцога, которому бы жить в те мрачные времена?
«Утро вечера мудренее», — говаривала няня Стэггс, однако вряд ли она могла представить себе такое утро. Сара села на кровати и, к своему великому облегчению, убедилась, что одна в комнате. И все же ощущение нереальности не покидало ее. Она поморгала, сделала глубокий вдох и почувствовала, как вместе со свежим воздухом в нее входят запахи моря и горных растений.
Она огляделась. В комнате царил дух Ренессанса. Стены обиты парчой, затканной золотом по зеленоватому полю, с розовыми и бежевыми штрихами. Над кроватью высился балдахин цвета слоновой кости с золотом — в тон гардинам.
Каждый предмет мебели стоил бы на аукционе Сотби целого состояния. На покрытом лаком полу лежали восточные коврики.
Дверь из спальни вела в гостиную, значительную часть которой занимал диван времен Директории; над ним висел портрет красивой черноволосой женщины, в спокойной позе сидевшей на этом самом диване. Женщина подпирала подбородок рукой, сплошь унизанной кольцами; другая рука играла тяжелым золотым кулоном, висевшим у дамы да груди. Минувшим вечером комната была плохо освещена, а Сара слишком устала и изнервничалась, чтобы вглядываться.
Однако сегодня утром солнечные лучи падали прямо на портрет, и, зачарованная она выбралась из постели, босиком прошла под аркой над дверью и остановилась перед портретом женщины, которая давно умерла — и все еще оставалась живой.
Уклончивый взгляд карих глаз сулил невыразимое блаженство. И этот кулон…
Да ведь это точная копия того, что она видела у герцога! Кто эта женщина?
Платье тяжелыми искусными складками драпировало ее фигуру, не скрывая, а лишь подчеркивая крутой изгиб бедер и пышный бюст, намекая на длинные ноги.
У нее были слегка вьющиеся волосы; один локон упал на белоснежную грудь.
Жалко, что под портретом не было подписи.
— Подать завтрак, синьорина?
Сара не слышала, чтобы кто-то вошел, и резко обернулась. У нее бешено колотилось сердце. Разве она не заперла дверь? Выходит, ей, точно наложнице из гарема, не полагается уединение? Она чуть не взорвалась от возмущения, но смуглокожая служанка была очень юна, почти ребенок, и сильно нервничала.
Сара усмехнулась.
— Пожалуй, я бы не отказалась от апельсинового сока, если есть, или чашки кофе.
Видя замешательство горничной, она перешла на итальянский, щедро уснащая речь жестами:
