Здесь признают лишь крайности — и никакой золотой середины!
Были моменты, когда глаза Сары становились похожими на острые осколки зеленого стекла, готовые резать и плоть. Марко весь подался вперед, с интересом наблюдая за ней и как бы пытаясь оценить степень ее решимости. Он ничуть не сомневался, что она уступит, но ее строптивость ставила его в тупик.
Теперь Сара возвела между ними стену изо льда и молчала, отвернувшись от Марко, преувеличенно пожимая обнаженными плечами, поигрывая серебряной ложечкой. Черт бы ее побрал! Да кто она такая? Сопливая девчонка, аморальное существо с прекрасным телом, из которого она, несомненно, умеет извлекать выгоду. Как она посмела вторгнуться в его жизнь, своим упрямством спровоцировать его на крайние меры — вплоть до похищения? Она ведет какую-то свою игру, с одной стороны, умело завлекая его изощренным кокетством в соединении с притворной скромностью, а с другой — яростно отталкивая, как только он приближался к цели, выказывая прямо-таки дьявольское упорство и самообладание.
Чего он добивался? Безоговорочной капитуляции. Ведь она в самом начале признала, что между ними существует некое притяжение, как бы непостижимая химическая реакция, так что подчас казалось, будто в воздухе носятся электрические разряды. Его целью стало вывести ее на чистую воду, доказать, что ее широко разрекламированная верность жениху не стоит ломаного гроша.
Что он собирался делать с ней? Расплющить своим телом ее гибкое, сладострастное тело, раскрыть ее губы своими, запустить руки в роскошную гриву цвета красного дерева, раз и навсегда положить конец бессмысленному фарсу: овладев ею и поставив ее на место, вернуться к своим делам и к Франсине, любовнице, которая ждала его в Париже.
— Ты уже добрых пять минут сидишь и пялишься на меня. Если не возражаешь, я бы предпочла отправиться в… в свою комнату. — От Марко не ускользнуло, как она поспешно заменила выражение «в постель» более нейтральным «в комнату». Право, ее потуги строить из себя «честную девушку» выглядели по меньшей мере комично.
Сара затаила дыхание. Марко встал и процедил сквозь зубы:
— Разумеется. Наверное, тебе здесь скучновато?
Неужели он намекал на то, что может составить ей компанию? Сара остро ощутила его близость: цепкость его пальцев, когда он взял ее под локоть, исключала возможность бегства. А он — чувствовал ли ее первобытный страх перед ним? Понимал ли, что угрожает разрушить ее личность, лишить части себя самой, романтичных девичьих грез, когда-то питавших ее душу? Если он овладеет ею, как грозится, то это произойдет без любви, даже без уважения: он просто использует ее тело как инструмент наказания, а если при этом с его губ сорвется, как случилось однажды, женское имя, то это будет чужое имя.
Сара что было сил сопротивлялась невесть откуда взявшемуся чувству обреченности. Нет, ей никак нельзя сдаваться, даже если иногда ее подводят собственные инстинкты.
— Ты очень любезен, но, спасибо, я сама найду дорогу. В комнате горит свет, так что…
— И тебе не хочется выйти на террасу полюбоваться звездами? Оттуда они кажутся яркими.
Теперь он пустил в ход обаяние!
— Нет, — твердо заявила Сара. — С позволения вашей светлости, гостья предпочла бы отдохнуть.
Долго ли еще будет тянуться эта нелепая игра? Глаза жарко сузились от гнева, но потом он мысленно пожал плечами. Не стоит торопить события. Она никуда не денется. Слишком легкая победа приносит одно лишь разочарование.
— Может быть, завтра? — произнес он вслух, предоставляя ей толковать это, как заблагорассудится. — У друзей очаровательной гостьи есть все необходимое для отдыха? — Да, спасибо, твоя экономка обо всем позаботилась. — Сара отчаянно надеялась, что ему наконец надоел этот бесплодный обмен любезностями.
— Ну что ж, спокойной ночи… Дилайт.
Марко протянул руку и насмешливо взял девушку за подбородок. Она отпрянула.
— Если передумаешь — насчет звезд, — я буду допоздна работать в кабинете внизу. Тебе будет достаточно снять трубку телефона на ночной тумбочке и набрать цифру семь. Приятных сновидений. — И он наконец оставил ее в покое.
Нимало не заботясь о том, что он может о ней подумать, Сара со всех ног бросилась бежать в свои апартаменты. Там она прислонилась к двери (которая не запиралась) и почувствовала, как у нее дрожат колени. «Ничего, успокаивала она себя, — сохранив ясную голову, обязательно найду выход из этой дикой ситуации, одновременно смешной и страшной, как в готическом романе.
В конце концов, это вопрос времени. Рано или поздно этот гнусный, порочный герцог (Сара криво усмехнулась) узнает, что его бесценный брат вовсе не страдает от одиночества в Аргентине и что он, Марко, умыкнул не ту девушку. И что тогда? — пришла непрошеная мысль. С Марго станется убить ее, чтобы не оставлять свидетеля своего позора.
Боясь, что Марко передумает, Сара так быстро, как только могла, закончила приготовления ко сну и облачилась в белую ночную рубашку, доходившую до лодыжек словно в XIX веке, отделанную белыми и голубыми кружевами.
Любоваться вместе с ним звездами! Выдумал тоже! Сара чуть не выругалась.
В это время она расчесывала волосы и подсчитывала, сколько раз проводит по ним щеткой. Нет, звезды могли стать прелюдией к катастрофе. В Джованни Марко Риккардо Маркантони, герцоге Кавальери, не было ровным счетом ничего романтического, невзирая на все имена и титулы. Разве у него не вызывало усмешки само слово «джентльмен»? Да уж, цивилизация ни в малейшей степени не затронула его прямолинейную, жесткую натуру человека, привыкшего идти напролом и брать, что захочется, не стесняясь в средствах. Рискни она пойти с ним на террасу, где кафельный пол все еще хранит солнечное тепло, это могло обернуться непредсказуемыми последствиями.
С ума она, что ли, сошла — позволять себе такие опасные мысли? Сара вскочила на ноги и отшвырнула щетку для волос. «Лучше подумай, как завтра избежать его общества», — мрачно напомнила она себе и выключила свет. Если ей приспичит любоваться звездами, она прекрасно сделает это в одиночку.
Здравый смысл подсказал Саре поскорее лечь в постель, но вскоре ее словно что-то толкнуло: она встала, отдернула шторы, открыла дверь и немного постояла у выхода на террасу, на пороге ночи, благоухающей цветочными ароматами. Да, кафель здесь еще хранил дневное тепло. Сверкали звезды, составляя невиданные узоры. Сара почувствовала неясное томление — по чему?
Может быть, лучше не искать ответа на этот вопрос? Ей вдруг показалось, будто все это уже было: она вот так же стояла, раздираемая противоречиями и желая, и не желая сделать шаг вперед. Ей захотелось выйти на террасу, а затем в сад, прислониться к каменной стене и смотреть на звезды, представляя себе, как замечательно было бы плыть среди них. Если бы в эту минуту кто-то свистнул или окликнул ее, она и не подумала бы повернуть голову, а продолжала бы зачарованно следить за этими серебряными блестками, которые ни собрать, ни даже помыслить об этом.
