— Мы так не договаривались.
Гоум попытался объяснить свою позицию, но мало преуспел в вопросе взаимопонимания с рассерженным Изменённым.
— Ты пойми, мир Нового Селена не возник сам по себе, — начал растолковывать старик. — Его создали много тысячелетий назад выходцы со Старого Мира.
— Ну и что? — насупившись, переспросил Онжилай.
— Всё, что существует на поверхности Нового Селена, завезено сюда извне, — терпеливо попытался объяснить ему Гоум, но благодарного слушателя старик получил разве что в лице Кайла, который, затаив дыхание, ловил каждое его слово. — Если отбросить сейчас вопрос о божественности Создателя, то можно сказать, что жизнь на Новом Селене подразделяется на две резко отличающиеся друг от друга категории: Живое и Неживое. Живое подчиняется одним законам, Неживое — другим…
— Ты, видно, бредишь, старик, — оборвал его Онжилай. — Если возня с девчонкой тебя утомила, то так и скажи, что устал и не хочешь заниматься мной сегодня.
— Да нет же, — попытался вразумить его Гоум, но Онжилай неожиданно резко оборвал старика:
— Тогда делай своё дело и нечего юлить. Потом, если захочешь, я отведу тебя на тёмную сторону к этим кустам, благо граница недалеко. Пусть тебе пометит рожу эта дрянь, вот тогда и будешь восторгаться ею.
Гоум не обиделся, лишь тяжело вздохнул, глядя на воина.
— Дело твоё.
Кайл мог поклясться, что во время операции Гоум несколько раз порывался прервать её, и всё же, покосившись на свирепую рожу Онжилая и бугристые мышцы его рук, он не рискнул дать волю своим желаниям. Случись что, и ремни вряд ли удержат воина на хлипком стуле. С определённой категорией людей лучше играть по заранее оговорённым правилам.
Кайл в этой ситуации принципиально не мог встать на чью-либо сторону — его знания о мире, где он неожиданно оказался, были скудны, смехотворны, но с эмоциональной точки зрения ему было непонятно, почему старик поглядывает на металлического клеща, оккупировавшего глазницу воина, со скрытым восторгом и явным нежеланием убивать его.
Великий Селен… Как же можно симпатизировать твари, которая впилась в человека и паразитирует на нём? Мысль была острой, требующей какого-то ответа, но его не находилось, как ни крути. Кругом обнаруживалось столько загадок, что в иные моменты у Кайла голова шла кругом.
Гоум тем временем уже обработал глазницу воина несколькими составами. Прижигания, примочки явно не понравились той твари, что впилась Онжилаю в выбитый глаз. Щупальца-усики усиленно зашевелились, осязая воздух и не находя источника едких растворов, потом эти неприятные волнообразные движения пошли на убыль и наконец прекратились совсем.
— Подох? — лаконично осведомился Онжилай, который, оказывается, видел своё отражение на изогнутой стенке полированного сосуда для воды.
— Клянусь Яростью Неба, это был модуль, — буркнул ему в ответ Гоум, продолжая заниматься своим делом. — Ты упрямый болван, Онжилай, вот увидишь.
— Что я увижу? — опять набычился воин.
— Потерпи. Сниму его, тогда посмотрим.
После этой недовольной фразы Гоума в комнате опять установилась тишина, нарушаемая лишь звуком дыхания трёх человек да редким позвякиванием инструментов.
Наконец твёрдый материал обездвиженной твари начал размягчаться под воздействием химических реактивов.
— Держи его! — Гоум выразительно кивнул Кайлу на Онжилая. — А ты постарайся не дёргаться, сейчас будет больно.
Кайл понял, что никогда не забудет этой картины: окровавленное, наполовину сформированное глазное яблоко, которое пытался вырастить изменённому воину маленький Серв… Это было так поразительно и отвратительно одновременно, что находилось вне понимания и восприятия. Кайл стоял, глядя на окровавленную глазницу Онжилая, и хватал загустевший вдруг воздух непослушными, онемевшими губами.
Гоум аккуратно положил оторванный от плоти полусферический модуль на специально приготовленный поднос и дал Онжилаю зеркало.
— Придурок, — обронил он, когда бледное лицо воина начало вытягиваться от удивления — Онжилай наконец смог разглядеть зародыш нового глаза, который начал формироваться в изуродованной глазнице.
— Это был неизвестный тип модуля, причём крайне полезный!
Больше Гоум не добавил ничего — ушёл, крайне раздосадованный, и долго сидел на парапете, обрамляющем ртутный пруд, о чём-то размышляя в мрачном одиночестве.
Никто не решился потревожить его, даже Онжилай.
* * *
Ночью, пока все спали, произошло два события, в корне изменившие жизнь Кайла.
Во-первых, исчезла исцелённая Беат, а во-вторых, умер Даккар.
Это обнаружил сам Гоум, который спал мало и встал раньше других.
— Проклятие! — Этот вырвавшийся у старика возглас разбудил Онжилая, а тот, вскочив, в свою очередь, растолкал Кайла, чувствительно пихнув его ногой.
— Вставай! Что-то случилось!
Кайл вскочил как очумелый.
Первые несколько секунд он не понимал, где находится и что происходит вокруг. Во сне юноше казалось, что он вернулся к людям и снова толкает ворот городского шлюза, так что ему потребовалось время, чтобы окончательно вырваться из мира грёз и осознать действительность.
За тонкой перегородкой вновь раздались возбуждённые голоса.
Кайл оглянулся. Столь бесцеремонно оборвавшего его сон Онжилая уже не было в комнате, и, видимо, второй голос за стеной принадлежал ему.
— Да не знаю я! — услышал Кайл его злой, озадаченный возглас. — Она что-нибудь украла?
В ответ раздалось глухое, неразборчивое ворчание Гоума, за которым последовал уже более внятный вскрик:
— О Селен! Она убила его!
Этот крик заставил Кайла сорваться с места.
Вбежав в соседнюю комнату, он увидел Онжилая, свирепо вытаращившего свой единственный глаз, и Гоума, медленно отступающего к стене.
Даккар, которого он осматривал накануне, лежал на полу, вытянувшись как струна. В его теле, казалось, напряжён каждый мускул, но самое страшное заключалось не в этом: голова немого спутника Онжилая была отделена от тела!..
Кайл тоже попятился, с трудом сдерживая подступившую к горлу тошноту.
— Мерзкая тварь… — прошипел Онжилай, глядя на мёртвого Даккара. Кому адресовалось сорвавшееся с губ воина проклятие, не вызывало никаких сомнений — постель Беат была пуста и уже успела остыть…
Кайл расширенными от ужаса глазами смотрел на труп.
Крови почти не было — лишь небольшое, уже подсохшее пятно темнело под наголо обритым затылком Даккара. О том, что его голова более не связана с туловищем, свидетельствовал едва заметный, тонкий как волос, круговой порез на шее.
— Чем это сделано? — вопросительно хмыкнул Онжилай, присев на корточки подле трупа.
