Никто не слышал этой прерывистой трели.
Сигналы летели через тысячи километров пустоты.
Сеть разворачивалась перед ним. На экране ноутбука, сменяясь с неуловимой для глаза скоростью, мелькали кадры автоматического поиска доступных аналогов.
Дибров закрыл глаза. Он ощущал себя выжатым как лимон. Казалось, что нет сил даже для того, чтобы думать.
Минуты медленно утекали, он лежал, покрытый бисеринками пота, а на маленьком плоском мониторе, вмонтированном в откинутую крышку кейса, продолжали мелькать кадры — это система, соединившись с Сетью, искала реальные аналоги расплывчатых стоп-кадров, экспортированных из сознания отстранённого от должности капитана Диброва.
Когда тонко и торжествующе-тревожно пискнул сигнал окончания поиска, на мониторе, разделившемся на два оперативных окна, остался только один кадр.
«Выполнен поиск по совпадениям. Обнаружен один аналог заданного видеоснимка».
Андрей открыл глаза, впившись в экран мутным взглядом.
Мрачный пейзаж лавовой пустыни. Слегка подёрнутое лиловой дымкой, не чёрное, как привычно глазу, а тёмно-фиолетовое небо, в котором сгорает одинокий болид падучей звезды… Иззубренная линия скал — вероятнее всего, кратерный склон, от которого на поверхность лавовой пустыни ложатся угольно-чёрные, словно обрезанные ножом, тени.
Андрей смотрел на материализованную компьютером картинку из своего бреда, понимая, что самым примечательным в стоп-кадре был не пейзаж. В монолите скал, под выступающим каменным козырьком располагалось какое-то искусственное сооружение. Длинный ряд подсвеченных изнутри овальных окон убегал вдаль, сливаясь у границ монитора в сплошную череду огоньков. Посреди изображения виднелись огромные двустворчатые шлюзовые ворота, из которых выходила вереница крохотных фигурок в непонятных одеяниях.
Это была базовая модель выполненного поиска.
Дрожь медленно ползла по телу Диброва, поднимаясь щекотливой змейкой от поясницы к затылку.
Он взглянул на второе изображение, найденное поисковой системой в базах данных всемирной компьютерной сети.
Опять унылый мёртвый пейзаж, но небо над ним на сей раз чёрное, звёзды яркие, как карбункулы. Та же лавовая пустыня, на которой лежат резкие тени от скал, но города нет.
Дыхание Диброва стало неровным. Он долго и напряжённо всматривался в полученное в результате поиска изображение, пока не осознал, что линия естественных, как казалось бы, гротов, прорезающих склон скальной гряды, напоминает те самые овальные окна со стоп-кадра, только теперь исчезли стекла и их оправа, осталась лишь череда искалеченных временем, кое-где обвалившихся каменных столбов да угольная чернота за ними…
Второй снимок был реальным.
Поясняющая надпись под ним гласила:
«Луна. Фрагмент кратера Коперник. Снимок сделан в 2004 году автоматической беспилотной станцией».
Далее следовала ссылка на архивы НАСА и РНАА.
* * *
Андрею понадобилось несколько минут, чтобы оправиться от шока, который испытал его разум.
Он хотел решить проблему своей вменяемости… и вот он её решил!..
Капитан Дибров был нормален. Он лежал, пристёгнутый ремнями к узкой койке, на его коленях косо застыл ноутбук, дисплей которого хранил прямое доказательство материальности его бредовых видений, мышцы дрожали от бессознательного напряжения, а стерильная простыня липла к телу, влажная и холодная от пота.
Иная цивилизация…
Сознание Кайла не принадлежало человеку — это Андрей понял со всей очевидностью.
Следующая мысль, шарахнувшаяся вслед за первой, была о Луне.
Великая Селена…
Аналогия казалась слишком очевидной, чтобы он мог проигнорировать её, а разница в ударении выглядела лишь мелочью, искажением, приобретённым за многие тысячи лет новейшей истории.
Все древние народы Земли называли Луну не иначе как Селеной!
Таймер, расположенный в углу экрана, неумолимо отсчитывал секунды, сокращая и без того скудный лимит времени, отпущенный ему Джоаной Лори…
Мысли в голове Диброва сплетались в змеиный клубок. Он ухватил конец какой-то ниточки, потянул за неё и… перед ним внезапно разверзся целый сонм вопросов, на которые он должен был ответить спокойно и вдумчиво, чтобы не запутаться и не спугнуть истину, прячущуюся глубоко под пологом тысячелетий… если не миллионов лет…
Такого внутреннего морального напряжения он не испытывал с тех пор, как много лет назад сдавал свой первый выпускной экзамен по астронавтике.
Ты псих, внезапно напомнил ему внутренний голос. Низложенный с должности капитана псих, которому через десять минут придут сделать укол.
Взгляд Диброва вернулся к дисплею ноутбука.
Реальный снимок лунной поверхности и фрагмент сновидения.
Чем внимательнее он всматривался в контур кратерного склона, тем больше убеждался: они не просто похожи. В двух оперативных окнах системы было запечатлено одно и то же место. Неизвестное Диброву количество времени пронеслось над этим кратером, изменив детали, но общий контур остался тем же — иначе и быть не могло, ведь снимок найден компьютером, который оценивал именно идентичность рельефа. Мелкие изменения деталей, иной узор светотени, отсутствие рукотворных построек не играли в данном случае решающей роли.
…Как маленький камушек, покатившийся по склону горы, может вызвать оползень, камнепад или лавину, так и обнаруженный Дибровым факт совпадения между бредовым видением и реальностью дня сегодняшнего неизбежно влёк за собой обвальную цепь очевидных выводов.
Андрей чувствовал — ещё немного, и он действительно начнёт терять рассудок.
Первое: его сны не могли более расцениваться как бред.
Второе: Мари Лаймер, спавшая в соседней с ним камере, не может отождествляться с Беат физически — на её теле не было никаких металлизированных пятен, а уж тем более её организм не содержал имплантов, иначе Диброва предупредили бы об этом медики с Земли ещё перед стартом.
Третье: жёлтые сигналы на терминале жизнеобеспечения её камеры, очевидно, свидетельствовали, что мозг Мари был возбуждён, он боролся с процессами торможения, она также видела сны…
И наконец последний, но самый главный вывод:
Дибров стечением обстоятельств вовлечён в непонятный процесс, связанный с далёким прошлым. Возможно, он был единственным из ныне живущих, кто получил первую реальную информацию о чуждом разуме.
Перед этим тускнело всё, чем он жил до сих пор, теряли свою остроту все неприятности, казались смехотворными любые переживания и жизненные планы.
Будь Андрей другим человеком — более мягким или же менее логичным, он вряд ли решился бы на какие-то действия, но вся предыдущая жизнь Диброва была связана с космосом — его психологически готовили к тому, что существует вероятность встречи с иным разумом, и он действительно впитал в себя ту долю ответственности, которую смогли внушить ему как офицеру и астронавту.
