Женщина равнодушно оглядела помещение, задержала взгляд на сложенной в изголовье кровати одежде, взяла её, развернула и принялась натягивать на себя рабочий комбинезон из тёмно-синей синтетической ткани с глухим воротничком-стоечкой и узкой нашивкой, идущей по верхнему краю нагрудного кармана.
«Новый Селен. Группа технической поддержки».
Так гласила эта невзрачная нашивка с надписью на древнем языке.
Если бы не сон её разума и полное отсутствие сведений об истории, то женщину охватила бы дрожь.
Нет, она не задрожала.
Спокойно натянув комбинезон, она возвела глаза к потолку, откуда должен был, по её мнению, зазвучать руководящий голос.
Она не ошиблась. Голос зазвучал, и теперь, изливаясь из исправного динамика связи, он действительно казался мягким и доверительным — таким, как записали его десятки тысяч лет назад:
— Прекрасно, существо. Ты хорошо справляешься с поставленной задачей. А теперь подойди к терминалу, сядь в кресло и надень обруч нейросенсорной связи.
Она повиновалась.
Сев в кресло, женщина взяла тонкий обруч, похожий на жёсткую, регулируемую по длине ленту, от которой к терминалу тянулся жгут проводов, и водрузила его себе на голову, машинально поправив височные шунты.
— Я готова, — произнесла она, закрыв глаза и расслабив руки на подлокотниках кресла.
В следующий миг окружающая её чернота взорвалась, разбившись миллионом ярчайших брызг. Это был вход в виртуальное пространство сети.
— Как мне обращаться к тебе? — тихо спросила новорождённая, не открывая плотно смежённых век.
— Зови меня Машина, — прозвучал лаконичный ответ.
* * *
Тысячелетия чуждой разуму истории прошли перед ней, плавно перемещаясь бесконечной чередой событий. Это была сухая, сжатая, преподанная без эмоций, насильно ввергнутая в неё информация о мире, которого она не знала, и об обществе, в котором никогда не жила.
Всё это прошло сквозь её разум, отложилось на полочках подсознания, чтобы быть востребованным в нужное время и в нужном месте.
Сон разума продолжался, хотя в этом тяжком, подавляющем всякие эмоции небытии появились слабые прорехи — микротрещинки в виде первых, едва осознанных, но собственных мыслей.
Дни текли за днями. Часы, проведённые за терминалом старого сетевого компьютера, сменялись изматывающими физическими нагрузками на тренажёрах, затем следовал приём безвкусной кашицы, содержащей все необходимые организму питательные элементы, короткий беспробудный сон и снова всё по кругу — терминал, тренажёр, койка…
— Машина, почему ты зовёшь меня «существом»? — однажды спросила она, надев обруч нейросенсорной связи, но ещё не погрузившись в пучину передаваемых в её сознание данных.
— Я создала тебя.
— Значит, я не человек?
Пауза длиною в несколько секунд указывала на то, что Машина серьёзно задумалась.
— Ты полный биологический прототип, — перебрав и проанализировав возможные варианты, ответил голос. — У меня оставался малый запас замороженного генетического материала. Я воспользовалась им при твоём создании, существо, следовательно, ты можешь считаться человеком, хотя я не могу назвать тебе тех, чьи хромосомы я использовала. Их имён не осталось в моих базах данных.
— А у меня должно быть имя?
Опять секундная пауза.
— Да, — пришёл наконец ответ. — Там, куда ты отправишься, термин «существо» уже не будет подходящим. Я передам тебе список существующих имён. Можешь выбрать из него сама.
— Это имя должно быть мужским или женским?
— По половым признакам и строению организма ты — особь женского пола. Имя должно быть женским.
— Беат. Я выбираю это имя.
— Хорошо. Однако я буду звать тебя по-прежнему — существо.
Много дней понадобилось ей, чтобы осознать факт собственного бытия, проникнуть в смысл некоторых терминов, понять, что такое цивилизация Селенитов, их общество и как соотносится оно с тем безликим голосом, который руководил её действиями.
Ничто не давалось ей просто. Селениты, в представлении Беат, являлись абстракцией, величиной нереальной, о которой она была информирована, но ни разу не видела воочию.
Новый Селен дня сегодняшнего был чужд своим бывшим создателям, сейчас тут властвовали порождения иной эволюции.
В далёком прошлом Машина царила над планетоидом, как дух древнего божества над мёртвой, неоплодотворенной землёй, — аура её информационного поля окружала Новый Селен, и, хотя ядро Машины было сокрыто в неизведанных глубинах скальных бункеров, её реальное влияние распространялось на всю поверхность преобразуемой во имя жизни планеты; она присутствовала везде — на суше, в море, воздухе.
Машина была повсюду, где существовали электронные системы или их датчики. Десятки тысяч приборов и механизмов, различных по структуре и предназначению, разбросанных по материкам, погруженных в пучины океанов, выведенных на околопланетные орбиты, — всё это была она: глобальный, самоорганизованный, искусственный разум, обладающий неизмеримым количеством глаз, рук, органов восприятия…
Беат понемногу начала понимать Новый Селен, но воспринимала его умом, а не сердцем. Она только училась чувствовать. Ей не у кого было перенять, приобрести этот драгоценный опыт сопереживания истории, и она смотрела на факты скорее как некое биологическое вычислительное устройство, ну в лучшем случае как отстранённый наблюдатель, равнодушно перебирающий в пальцах шероховатые, набранные в чётки катышки событий.
Она не понимала, зачем Машина создала её, для чего вообще могла понадобиться хрупкая биологическая жизнь среди мёртвых пространств лавовых пустынь и торопливого, взрывообразного развития кибернетической эволюции.
Ответ на этот вопрос ждал её в ближайшем будущем.
* * *
Жизнь во Вселенной может зародиться лишь раз.
Наше мироздание подчинено чётким законам, которые едины для всей материи и пространства, сколь бы необозримым оно ни казалось.
Изучая распределение реликтового водорода в доступных областях космоса, сравнивая полученную картину с фоновым излучением, которое несёт в себе фотографический отпечаток распределения вещества в первые астрономические секунды существования Вселенной, мы пришли к пониманию общей сути процесса.
Вселенная пульсирует. Из точки сингулярности, где всё вещество находится в сверхплотном раскалённом до невообразимых температур состоянии, она начинает взрывообразно расширяться, разлетаясь плотными горячими туманностями, из вещества которых под воздействием сил гравитации постепенно образуются первые звёзды.
Разумеется, описанный процесс сильно упрощён, но сейчас более важным кажется не детальное рассмотрение его стадий, а сам принцип. Вселенная не может расширяться бесконечно. Когда вещество пройдёт все стадии возможного термоядерного синтеза, оно начнёт остывать, постепенно совершая обратное движение: не разбегаясь, как молодые горячие новорождённые галактики, а, наоборот, сжимаясь, коллапсируя в одну точку, чтобы снова уплотниться в сингулярность и послужить материалом для нового Большого Взрыва.
