— А ты сможешь контролировать их рост?
— Постараюсь. Думаю, тебе лучше заняться иным вопросом, Кайл… — не без мстительного удовлетворения он назвал Диброва именем юноши. — Мало заделать дыры в обшивке, нужно ещё добраться до района дрейфа «Европы», верно?
Лаймер был прав. Дибров даже не обратил внимания на то, что его назвали Кайлом. Отойдя в сторону, он присел на край поребрика, ограждающего фонтан, и задумался.
— Антон, мне нужно посоветоваться с тобой, — спустя некоторое время окликнул он Столетова, маячившего за спиной Френка. — Гоум, мы можем подняться в кабину штурмовика? Это не повредит тебе?
— Поднимайтесь, — отмахнулся Лаймер, занятый своим делом. Мари, как заметил Дибров, взялась помогать ему, а Онжилай расположился чуть в стороне, реквизировав по такому случаю сразу оба оказавшихся в распоряжении их небольшой группы автомата.
Андрей, вскарабкавшись по приставной лестнице к временно откинутому триплексу кабины, мысленно порадовался за обоих — и за Онжи, и за Мари. Их импровизированный отряд из растерянного, недоумённого, враждебно настроенного друг к другу пёстрого сборища постепенно начинал превращаться в нечто целостное. Взаимное недоверие таяло, по мере того как каждый из них тем или иным способом мирился с ожившими воспоминаниями, воспринимая их как часть своей собственной памяти.
— Что ты хотел спросить? — Антон коснулся нескольких переключателей, и из пола кабины, заполняя остатки свободного от приборов пространства, поднялся второй пилот-ложемент. — Резервный, — скупо пояснил он. — Садись.
Чувствовалось, что в рубке Антон ощущал себя полным хозяином, и Диброву это понравилось. Уверенный в себе пилот — половина успеха.
— Антон, я хочу знать, летал ли ты на «Европу»?
— Естественно. Колониальный транспорт использовался фон Брауном и раньше по принципу: «с поганой овцы хоть шерсти клок», — ответил Столетов. — Мы пару раз ремонтировались на внутренних космодромах «Европы», когда случались поломки на дальнем патрулировании.
— То есть там живёт постоянно действующий персонал?
— Нет. Всё было отдано автоматике. Хотя перед выходом «Ориона» к Марсу на «Европу» проследовало два гражданских скоростных судна, а когда мы доставляли туда отловленных в зоне дройдов, то в шлюзовых ангарах нас встречала охрана из состава службы корпоративной безопасности.
— Ясно… Значит, ситуация с поломкой представлялась вполне заурядной?
— В прошлом — да. Как сейчас, не знаю, — сдержанно ответил Антон.
— Ты можешь показать на компьютерной схеме место базирования «Ориона» и дислокацию «Европы»?
— Вполне. — Антон активировал навигационную систему, и на отведённом ей дисплее появилась условная схема участка Солнечной системы. — Вот точка дрейфа «Европы», — указал Антон и пояснил: — Колониальный транспорт как бы привязан к Марсу и движется за поясом астероидов параллельно ему.
— Значит, расстояние от Марса до «Европы» неизменно?
— Да. — Антон активировал ещё один маркер. — Вот точка базирования «Ориона», — указал он на группу сигналов, затерявшихся меж каменных обломков. — Тут несколько горнодобывающих комплексов и база технической поддержки. Крейсер охраняет этот район со времён астероидного кризиса.
— Понятно. — Андрей задумался. — Судя по данным твоей схемы, нам понадобится менее суток, чтобы выйти в точку дрейфа колониального транспорта, двигаясь с максимальным ускорением.
— В рубке только два кресла, — напомнил ему Антон. — При ускорении бывают перегрузки, ты не забыл?
— Нет, не забыл. Вместе с тобой в рубке будет находиться Мари. Френку на перегрузки плевать, а мы с Онжилаем потерпим.
— Слушай, Дибров, а что мы будем делать дальше? — задал Антон мучивший его вопрос. — Ну хорошо, я доведу штурмовик до точки дрейфа колониального транспорта. А потом?
— Попытаемся проникнуть на борт, — попробовал уклониться от прямого ответа Дибров, который сам ещё не вполне ясно представлял себе, как станут развиваться события впоследствии.
Столетов достал сигарету, прикурил, протянул пачку Андрею и глухо спросил:
— Мне непонятно, почему мы должны ввязываться в это? Неужели нельзя как-то попасть на Землю и попытаться снова жить?
— Можно, — ответил ему Андрей. — Но наша жизнь будет короткой и полной злоключений.
— А атаковав «Европу», что мы получим? Быструю и лёгкую смерть?
Дибров промолчал, глубоко затянувшись.
— Мы в патовой ситуации, Антон, — наконец произнёс он. — Силой обстоятельств мы оказались вне общества, вне этого времени, вне обычных условий выживания. Разве ты не ощущаешь этого? — Он кивком указал на сполохи призрачного сияния, медленно танцующие над руинами Нью-Даймонда.
— Да, я понимаю, что должен был уже сто раз превратиться в кусок мёртвого радиоактивного мяса, — ответил Столетов, вполне осознав намёк Диброва.
— Тогда тебе несложно будет понять, что, с точки зрения рядовых обывателей, ты теперь — загадочный монстр, скорее опасный, нежели достойный внимательного сострадания, — продолжил свою мысль Дибров. — Второй нюанс нашего положения заключается в том, что мы умудрились выжить там, где по замыслу не должен был уцелеть никто. В этом плане для корпорации «Дитрих фон Браун» мы представляем смертельно опасных свидетелей, особенно Онжилай. И, наконец, третье — на борт «Европы» доставлены не просто образчики инфицированных микромашинами андроидов, туда сейчас свезены человеческие сущности, оказавшиеся в плену механических оболочек. То, что большинство из них не лучшие представители земного общества, — это уже гримаса печальной статистики, — констатировал Андрей. — Нищие бродяги умирают без счёта, и на сотню скончавшихся в определённый момент представителей так называемого «дна» приходится очень малый процент более благополучных и разумных граждан.
— Ты считаешь своим долгом их спасти?
— У меня нет моральных долгов, — покачал головой Дибров. — Я пытаюсь найти выход из положения и стараюсь реально смотреть на вещи. Земное общество нас отвергнет, фон Браун либо убьёт, либо начнёт разбирать по косточкам в своих лабораториях, пытаясь выжать из нашей плоти зачатки новых технологий и связанных с ними сверхприбылей. Подобные варианты меня не устраивают, значит, я буду защищаться.
— Думаешь, на борту «Европы» мы окажемся в безопасности? — настойчиво переспросил Антон, которому предстоящая акция казалась не совсем разумным поступком.
— Не знаю, — честно признал Дибров. — Нет, конечно, абсолютной безопасности не будет, но, овладев колониальным транспортом, мы получим некоторую свободу выбора: в наших руках окажется его ресурс живучести и все образчики древних технологий Селенитов, об истинном значении которых не подозревает фон Браун. Мы сможем найти сторонников среди тех, кто реинкарнирован в тела андроидов, как это случилось с Френком. Наши шансы быть услышанными вырастут в сотни раз, используя бортовую аппаратуру «Европы», мы сможем вразумительно оповестить о своём существовании, без риска быть немедленно препарированными. Ты можешь выбрать любой из приведённых доводов, но прежде всего тебе следует понять — ты больше не человек, Антон. В твоей крови обращаются микромашины-симбионты. Ты — новая форма жизни, и, когда к тебе вернутся воспоминания Даккара, ты поймёшь это с такой же мучительной ясностью, как понял я… — Дибров щелчком отправил окурок за борт. — У нас просто нет иного выбора. Мы должны опередить своими действиями любую информацию о том, что мы выжили, — заключил он.
