Слова губернатора вначале удивили, а затем смутили Алексу. Во время разговора он не обращал ни малейшего внимания на музыку, и ей с трудом приходилось подстраиваться под его довольно неуклюжие, не в такт музыке движения. Сосредоточившись на танце, Алекса была не готова к «сюрпризу». В замешательстве она не знала, что ответить.
— Вы ведь уже знакомы? Надеюсь, танец доставит вам удовольствие.
Неожиданно для себя Алекса обнаружила, что больше не танцует с губернатором — он очень галантно передал ее другому партнеру.
Алекса еще не до конца поняла, что происходит, только сердце ее вдруг сильно забилось, когда она быстро и легко закружилась по залу, танцуя вальс с ним… С единственным человеком, с которым ей никогда бы не хотелось встречаться.
Его сильные руки заставляли ее двигаться в такт музыке. Алекса молчала, пока он сам не начал говорить.
— Могу заверить вас, мисс Ховард, что нет необходимости смотреть на меня глазами маленького испуганного кролика, попавшего в медвежью ловушку. Что, вы думаете, я могу сделать с вами на глазах многочисленной публики? Изнасиловать? Или свернуть вашу очаровательную шейку из-за того, что вчера не воспользовался предоставленной мне возможностью?
Его изначально любезно-язвительный тон в конце фразы превратился в рычание.
— Господи, что с вами? Я-то думал, что увижу демонстрацию силы духа или хотя бы какую-то естественную реакцию, которую я после вчерашней ночи мог ожидать от такого свободолюбивого, полудикого создания, как вы. Вчера вы не боялись дать волю своим чувствам и инстинктам. Даже эта безудержная вспышка гнева, когда вы хотели застрелить меня из пистолета, была так естественна. Но сегодня… — Он прищурил глаза и нарочито медленно осмотрел ее с ног до головы. — Может быть, это корсет и бесчисленные нижние юбки сдерживают ваши чувства? Может быть, вам хочется, чтобы я освободил вас от этой одежды?
Алекса почувствовала, как у нее перехватило дыхание; когда она наконец смогла ответить ему, ее голос дрожал от ярости:
— Вы!.. Как вы смеете так разговаривать со мной?! Или навязывать мне свое общество… Вы обманываете других людей, слишком местных… слишком порядочных, чтобы заподозрить в вас такую безнравственность! Джентльмен никогда бы… Жаль, что я не убила вас вчера! Если бы у меня сейчас был пистолет, я бы… Могу заверить вас, сеньор, что я прекрасно стреляю и не промахнусь!
— Моя лунная колдунья, собственный опыт научил меня никогда не терять головы. Это единственный способ не наделать глупостей, особенно если хорошо умеешь стрелять. Мой совет вам, если уж вы позволяете себе такую роскошь — выходить из себя: следите за своей речью и постарайтесь не заикаться, а то люди могут подумать, что ваш словарный запас слишком ограничен. Это на тот случай, если вас беспокоит мнение окружающих! И еще одно. Когда вы приоткрываете рот, вот как сейчас, должен предупредить вас, у большинства мужчин, даже если они истинные джентльмены, неминуемо возникнет желание поцеловать вас, у них даже может сложиться впечатление, что вы сами предлагаете им сделать это, особенно когда на ваших щечках такой очаровательный румянец.
— О-о-о! Простите…
— Вы что-то хотели сказать, мисс Ховард?
— Вы самый мерзкий, самый отвратительный… Вы… Мне не хватает слов, чтобы сказать, кто вы есть на самом деле, вы, безнравственное чудовище! Если бы у меня было хоть какое-нибудь оружие, я бы без колебаний убила вас!
— Нисколько не сомневаюсь в этом! Но тогда что бы подумали о вас все эти прекрасные, благородные люди? Как бы вы объяснили им свое поведение?
Ее гнев, казалось, забавлял его: он играл с ней, как с маленьким котенком, поддразнивая ее резкими, намеренно обидными словами.
С запозданием поняв его тактику, Алекса с трудом взяла себя в руки и, глубоко вздохнув, уже спокойно сказала:
— Очень хорошо. Поскольку у меня нет пистолета и вы действительно не заслуживаете скандала, который мог бы разразиться после того, как я убила бы вас, тогда объясните мне, зачем вы издеваетесь надо мной? Что вам нужно? Если это шантаж, то у меня нет собственных денег, нет драгоценностей, которые могли бы представлять хоть какую-то ценность, есть только я. — Ободренная его внезапным молчанием, Алекса продолжала более решительно: — В любом случае, независимо от того, какие гадости вы скажете обо мне, сеньор де ла Герра, люди поверят мне, а не вам, хотя бы потому, что я могу доказать, если нужно, что я не… что я все еще…
Как мог меняться его голос! Сейчас он опять стал обманчиво-ласковым.
— Позвольте мне, мисс Ховард, помочь вам преодолеть смущение и самому произнести вслух это слово. Вы мучаетесь, пытаясь найти подходящее выражение для того, чтобы сказать, что вы все еще девственница? Как мило! Сохраняете свою… э-э… добродетель для счастливчика, который женится на вас, а потом… Но не важно. Я думаю, мне следует отдать дань силе вашего характера. Я прошу у вас прощения, целомудренная Диана, за свои сомнения в вашей невинности. И в подтверждение своего раскаяния я хочу сделать вам подарок. Маленькая безделушка, которую вам, наверное, будет приятно получить назад, пока никто не узнал, где вы ее потеряли или как она попала ко мне.
— Я не знаю, что вы имеете в виду и что вам от меня надо. Но мне уже наплевать на все ваши угрозы. И если вы немедленно не отведете меня к тетушке…
— Прежде чем я верну вам ваш замечательный золотой браслет? Или вы до сих пор не обнаружили потерю? Я увидел, как он поблескивал на дне, на него падал лунный свет. Это случилось уже потом, после того как ваш пистолет убедил меня оставить попытки вас соблазнить. К сожалению, я бываю порой излишне сентиментальным, я хотел оставить его у себя как воспоминание о моей встрече с русалкой в лунную ночь. Сейчас он со мной. Но может быть, вам все равно, получите вы его назад или нет?
Низким, сдавленным голосом Алекса сказала:
— Вы… Вы даже хуже, чем… змея… ехидна! Вы мерзавец! У вас совсем нет… совести! Я хотела бы…
— Будьте осторожны с вашими желаниями, а то ведь они могут сбыться. Я когда-то давно слышал или читал об этом… Вы прекрасно танцуете, мисс Ховард! Одно удовольствие быть вашим партнером! Вам не кажется, что здесь значительно прохладнее и мы можем полюбоваться звездами и луной? Вы всегда сможете позвать на помощь, если я сделаю неверный шаг. Может, вы будете чувствовать себя в большей безопасности, если я пообещаю не покушаться на вашу драгоценную девственность?
Алекса совсем не чувствовала себя в безопасности один на один с ним на галерее. Даже тогда, когда он отпустил ее и встал, по крайней мере, в футе от нее, облокотившись на блестящую белую колонну, которая поддерживала потолок галереи. Он дикарь, вот он кто! Он надевает маску цивилизованного человека, как леопардовую шкуру, которую можно сбросить или надеть снова в зависимости от обстоятельств.
— Я не… — От ярости у Алексы перехватило дыхание, и ей пришлось сделать усилие над собой, чтобы презрительно продолжить: — Я думаю, вы будете невероятно счастливы услышать, что я, понимая, что вам нельзя доверять и нельзя надеяться на ваше благородство, я… Нет, я не чувствую себя в безопасности в вашем обществе, сеньор де ла Герра. Для меня это все равно, что быть запертой в клетке с тигром! Но с животными ты хотя бы знаешь, на что можешь рассчитывать в зависимости от того, голодны они или нет. Вы весь вечер делаете все возможное, чтобы запугать меня своими намеками и завуалированными угрозами. Но зачем? Чего вы добиваетесь? Вы почти силой вывели меня сюда, чтобы возвратить маленький золотой браслетик, единственная ценность которого в том, что это подарок матери и для нее он значит больше, чем для меня. Зачем все это? Разве вы еще не поняли, как мне противен весь ваш сарказм, с его помощью вы хотите ради собственного удовольствия сделать больно другим. Я не могу понять ни вас, ни причин вашей жестокости…
