Именно он предложил, чтобы они покинули эту комнату по отдельности, причем он выйдет первым, чтобы убедиться в отсутствии нежелательных свидетелей. И все, что он сделал после этого, — так это лишь, приоткрыв дверь, сунул голову обратно в комнату и сказал ей, где только что видел леди Марджери. После этого он уже, видимо, счел себя выполнившим все свои обязанности и перестал заботиться о ней — а ведь она могла потеряться в этом дворце!
Разве она знала, каким огромным и гулким окажется Стафорд-Хаус, как много в нем комнат и пересекающихся коридоров? Не прошло и нескольких минут, как она обнаружила, что безнадежно заблудилась и ей никогда не найти дороги в бальный зал, если только не повезет наткнуться на слугу или какого-нибудь гостя.
Какое облегчение она почувствовала, когда наконец услышала отдаленные звуки музыки! Она даже на мгновение откинула голову назад и закрыла глаза, прислушиваясь к собственной дрожи, а затем несколько раз глубоко вздохнула. Ей показалось, что она слышит какие-то голоса, а потому поспешно устремилась вперед, задержавшись лишь перед двойными дверями, которые, как она помнила, должны были вести в бальный зал. Ее охватило внезапное чувство ужаса, когда она представила себе море лиц, обращенных в ее сторону, которые будут внимательно изучать каждое ее движение, когда она вдруг появится одна. Что она ответит им?
Внезапный звук, похожий то ли на приглушенный всхлип, то ли на шорох открываемой и закрываемой двери, заставил Алексу нервно оглядеться вокруг, словно она была кошкой, попавшей в непривычные обстоятельства. И как передать ее чувства, когда она обнаружила себя лицом к лицу с отцом — маркизом Ньюбери! И как странно, что, несмотря на охватившее ее в тот момент инстинктивное желание броситься бежать подальше от его каменно-голубых глаз, скользнувших по ней без всякого выражения, она еще помнила все подробности его неожиданного появления и все детали его туалета — от малиново-золотого парчового жилета до бриллиантовых пуговиц на его кружевной крахмальной манишке и бриллиантовой же булавки в галстуке.
— Простите меня, если я вас испугал, но я не ожидал…
Алекса, наверное, отступила немного назад, потому что оказалась прямо под газовым светильником, и ей показалось, что теперь его пристальный взор приковывают ее волосы, причем он смотрел на них так странно, что она занервничала еще больше и с трудом смогла произнести несколько ответных слов.
— Я… я отлучилась на минутку и имела глупость заблудиться, так что боюсь…
— Мы еще не были формально представлены друг другу, но зато ваш муж являлся одним из моих близких друзей. Ведь им был сэр Джон Трэйверс, не так ли? А я Ньюбери.
Теперь, спустя некоторое время после этого, легко было придумать варианты ответа, но тогда она хотела сказать: «Я — Алекса, ваша дочь от вашей законной жены Виктория».
Но эти ее слова прозвучали бы безнадежно мелодраматично, особенно учитывая обстоятельства их неожиданного столкновения. Что делать, случай застал ее врасплох. Она лишь слегка кивнула головой, словно считая это достаточным, и все, что она могла бы сказать, так и осталось несказанным, поскольку в этот момент растворились обе двери и в коридор хлынула толпа дам в поисках комнат для отдыха, которые были приготовлены специально для гостей, желающих освежиться. По тем взглядам, которые они бросали на нее и маркиза, моментально угадывались выводы, которые они при этом делали, а одна обильно украшенная драгоценностями матрона прошла так близко от нее, что не преминула сказать:
— А, вот вы где, дорогая леди Трэйверс! А я только что говорила леди Марджери, как вы прошли в сад вместе с…
Ее фальшивый смешок был прерван маркизом, который своим спокойным, холодным тоном сказал, что имел честь показать леди Трэйверс комнату гобеленов, пока они разговаривали о ее покойном муже, который был его близким другом. После этого Алексе уже не осталось иного выхода, как принять предложенную им руку и вместе с ним войти в главный зал.
Ньюбери! При этом воспоминании Алекса слегка задрожала, несмотря даже на теплую, не по сезону, погоду. По какой-то странной причине ее нервировали и сам маркиз, и его странные поступки. Он преследовал ее своими визитками и розами кроваво-красного цвета, но преследовал как-то холодно и безразлично. Почему? Алекса подумала, что теперь уже достаточно разбирается в мужчинах, а потому может предположить причину его холодности в отсутствии у него сексуальных желаний; так что если он так усердно оказывает ей внимание, то этому должна быть иная причина.
Экипаж медленно катил по улицам, запруженным толпами людей, шум уличного движения был просто невыносимым, а потому обитатели нескольких других экипажей отметили болезненный вид бедной леди Трэйверс. Она была такой бледной! И еще ей, по-видимому, хотелось спать, несмотря на весь этот грохот. После всех этих жалостных замечаний леди приступали к обсуждению последних сплетен о леди Трэйверс и ее многочисленных воздыхателях. Виконт Диринг, казалось, до недавнего времени имел преимущество, пока на сцене не появился Эмбри. Ньюбери (эта холоднокровная рыба!), как предполагалось, каждый день посылал цветы, в то время как бедная леди Айрис притворялась, что ничего об этом не знает, а вдовая маркиза действительно пригласила леди Трэйверс на бал, который она даст в честь старшей дочери Ньюбери! После этого все принялись добывать подобные приглашения, жадно желая стать свидетелями всего происходящего и узнать обо всем из первых рук.
Алексе вовсе не хотелось спать, хотя она и держала свои глаза прикрытыми, но только для того, чтобы не тратить время на улыбки и раскланивания со знакомыми, чьи экипажи ехали рядом, и сосредоточиться на своих дальнейших планах. Обхватив руками колени, она думала о Ньюбери — о человеке, который наслаждался, заставляя женщин страдать. А что, если он и раньше знал, кто она такая и какую большую угрозу представляет для его карьеры, репутации, семьи? О Боже, нет! Алекса думала обо всем этом с большой усталостью. Так много возможностей, и она уже столько раз упускала их одну за другой — и почему бы этому не повториться снова? Все, до чего она сейчас додумалась, составляла очевидная мысль, — если она представляет большую опасность для них, то и они, в свою очередь, могут быть для нее очень опасны. Но разве не об этом ее многократно предупреждали? Нет, ей не следует верить никому из них, даже Чарльзу, который всегда был так неизменно любезен и приветлив с нею. И уж, разумеется, нельзя доверять Николасу, которого ежедневно призывают в дом маркизы, через площадь от ее собственного дома, где все еще живет Элен; и при этом он ни разу не заехал к ней, Алексе, хотя бы из вежливости, и не оставил ей своей визитки. Нет, разумеется, она не должна видеться с ним, строго напомнила себе Алекса. Точнее, она не должна допустить еще одной встречи с ним.
Она беззвучно и горько рассмеялась — по всей вероятности, именно он и старая ведьма уже строят планы, как избавиться от нее! Зачем только она согласилась танцевать с Николасом!
…Но ведь он позаботился, чтобы она благополучно вернулась в дом, и даже старался быть с ней достаточно любезным! И он не имел права бросать на нее те мрачные, презрительные взгляды только потому, что она сочла себя обязанной один раз потанцевать с Ньюбери!
