— Это будет стоить лишних пятнадцать центов, — сказала миссис Брейди, жестом пригласив юношу в комнату. — И еще пять центов за мыло. Ваш муж — очень настойчивый человек. Я сказала ему, что уже слишком поздно разводить огонь и греть воду, но он заявил, что вам необходима горячая ванна. Я сама родила троих и знаю, что это такое. Длинное путешествие не пошло вам на пользу, поэтому я согласилась сжечь немного дров, чтобы вы почувствовали себя лучше.
Тори молча выслушала женщину; растерянность девушки сменилась шоком, за которым последовало изумление. Значит, она не только жена Ника Кинкейда, но еще и беременная женщина! Как забавно. Тори не смутило то, что миссис Брейди ввели в заблуждение. Если небольшой обман поможет ей вымыться в горячей воде, она согласна участвовать в нем.
— Вы очень добры, миссис Брейди. Несомненно, горячая ванна поможет… в моем положении.
Ей удалось искренне и убедительно покраснеть; после короткой беседы о том, как лучше питаться и ухаживать за малышом, миссис Брейди велела вспотевшему подростку принести ведра с водой. Затем женщина удалилась, напоследок посоветовав подождать, пока вода немного остынет, чтобы ребенок не родился с красными пятнами на коже.
— Такое случилось с племянницей моего мужа. Мыло на столе. Позовите меня, когда захотите, чтобы ванну унесли.
Тори радостно посмотрела на лохань, которая когда-то была бочкой для хранения виски, и улыбнулась. Она заберется в воду, от которой исходит пар, хоть это и грозило красными пятнами несуществующему ребенку.
Раздевшись, она шагнула в лохань, погрузилась в воду и издала счастливый стон. Улыбаясь, вымыла волосы, потом тело. Ванна была такой маленькой, что Тори приходилось наклоняться, чтобы ополоснуть себя водой, но это не огорчало девушку. Возможно, Ник Кинкейд был не таким уж и плохим. Просто сейчас она впервые заметила это.
Наконец-то он проявил к ней доброту. Она цинично спросила себя, чем ей придется заплатить за это.
Салун занимал самое красивое здание в Медвежьем Ручье. Там были стойка, дюжина столиков со стульями, деревянный пол. На стене висела картина в позолоченной раме с изображением обнаженной пышнотелой красотки, лежавшей на обтянутом красным бархатом диване.
Ник заказал виски, хмуро посмотрел на бокал, покрутил его пальцами. Он не знал, что на него нашло, но обессилено опущенные плечи Тори, усталый голос заставили его облегчить ее участь. Это не ударило по карману, тем более что Тори должна была по прибытии в Сан-Франциско возместить все расходы.
Вряд ли они доберутся до города в ближайшее время, с огорчением подумал Ник. Его потрясло, что в пещере он потерял самообладание, поддался на ее умышленную провокацию. Он не ожидал столь сильного приступа ярости, охватившего его, когда она недвусмысленно выдала свое участие в аферах отца.
Это встревожило Ника до такой степени, что ей удалось довести его до безумия.
— Эй, — произнес кто-то.
Техасец оторвал взгляд от бокала, поднял брови и посмотрел на стоящего возле него человека.
— Я вас знаю?
— Вряд ли, — отозвался Ник.
— Нет, погодите, я встречал вас в Монтерее. Видел вас на площади возле форта два месяца назад. Вы ловко орудуете ножом.
Ник ничего не ответил и лишь бросил на человека холодный взгляд. Незнакомец отвел глаза в сторону, слегка нахмурился. Молчание длилось до тех пор, пока человек не кашлянул со смущенным видом. Пробормотав что-то об очередном бокале, он удалился. Этот короткий эпизод не остался незамеченным. Краем глаза Ник увидел, что второй незнакомец внимательно наблюдает за ним от дальнего конца стойки.
Однако больше никто не побеспокоил Ника. Допив спиртное, он бросил монету на стойку и покинул салун. Поднявшийся ветер шал по улице пыль и клочки бумаги. Песок вызвал жжение в глазах Ника. В воздухе стояли запахи жареного мяса и лука, где-то поблизости лаяла собака.
Он предоставил Тори достаточно времени. Должно быть, она уже приняла ванну. Вероятно, вода еще не остыла, и он сможет воспользоваться ею.
Резко постучав в запертую дверь комнаты, он услышал шаги девушки и подумал, что вряд ли она захочет впустить его. Но ключ повернулся в замке, и дверь распахнулась. Ник заморгал от изумления. Он не увидел рваной одежды и растрепавшейся косы. На Тори были чистая белая блузка и юбка с узором. Распущенные волосы обрамляли лицо еще влажными локонами. На загорелой коже блестела легкая испарина.
Тори улыбнулась:
— Надеюсь, теперь я выгляжу лучше.
— Несомненно.
— Ты был внимателен, я благодарна тебе за то, что ты позаботился о ванне.
Прислонившись плечом к косяку, он лениво осмотрел девушку с головы до пят. Если ванна смогла смягчить ее характер, то, возможно, горячая пища совершит чудо.
— Ты голодна, Венера?
— Просто умираю!
Он усмехнулся, отметив пыл, с которым она произнесла эти слова.
— Тогда позволь мне воспользоваться ванной с водой, а потом мы отправимся в маленькое заведение, которое я приметил возле салуна. Там вкусно пахнет жареным мясом и луком.
Поколебавшись, она кивнула:
— Я подожду тебя внизу в гостиной.
— В гостиной? Слишком громкое название для темного закутка. Я быстро управлюсь.
Когда он спустился вниз, миссис Брейди уже живописала тяготы родов. Смугло-розовое лицо Тори побледнело.
— Пойдем, дорогая, — невозмутимо произнес Ник, подойдя к Тори, взяв ее за руку и подняв с дивана. — Ты должна поесть за двоих.
Миссис Брейди тоже встала и энергично закивала головой:
— О да, вашей жене требуется здоровая пища! Если бы вы приехали пораньше… Я подавала на ужин цыплят и печеные яблоки, но, конечно, другие постояльцы уже все съели, не оставив ни крошки. Сходите к Харри Старку, он вас славно накормит. Надеюсь, что вы успеете — в последнее время его таверна закрывается рано. Кажется, Харри мучает подагра. Я подаю завтрак тоже рано, так что спускайтесь поскорее, чтобы занять места.
Ник бережно подвел Тори к входной двери, помог выйти на крыльцо, словно она действительно была беременной. Вслед им неслись советы и предостережения миссис Брейди.
— Как ты додумался до такого? — спросила девушка, когда гостиница осталась позади. — Мне пришлось выслушивать мрачные истории, и теперь никогда не захочется стать матерью. Все так ужасно.
Он насмешливо посмотрел на Тори:
— Хорошая пища поможет тебе оправиться. И помни — ты ешь за двоих.
Когда она засмеялась, он подумал, что никогда не слышал радостного смеха Тори. Он показался Нику чудесным. Как жаль, что в дальнейшем все будет иначе. Когда они окажутся в Сан-Франциско и она обнаружит, что он захватил ее деньги, вряд ли ему удастся приблизиться к ней настолько, чтобы услышать, как она смеется или плачет.
