Кроме того, ее донимали бесконечные посетители. Конечно, они приходили из наилучших побуждений, но от этого было не легче.
Сара Веспер, как всегда, безупречно одетая и благоухающая, собиралась уезжать на отдых в Грецию. «Ты должна обязательно навестить меня, Анна. Это именно то, что тебе нужно. Таки всегда предоставляет в мое распоряжение свою виллу. Она великолепна!»
Приходила к ней и Джина Бенедикт. Ее визит вызвал особо пристальное внимание всех медсестер в отделении. Под тем или иным предлогом они заглядывали в палату к Анне, чтобы рассмотреть необычную гостью.
Ее навестили почти все… кроме Уэбба. И к тому времени, когда пришла открытка, она уже вполне созрела для того, чтобы порвать ее не читая. Возможно, она именно так бы и поступила, но ей помешал приход Сала Эспинозы с неизменной улыбкой дружелюбного тигра, обнажающей великолепные белые зубы, сверкающие на фоне загара.
Анна недоверчиво посмотрела на него и попыталась изобразить радушие. Но это далось ей с большим трудом, даже после того, как он галантно поцеловал ей руку.
«Я непременно должен был увидеть тебя перед отъездом. Ты прекрасно выглядишь».
Ее так и подмывало сказать какую-нибудь гадость, но она вовремя сдержалась и вежливо ответила:
«Удачи тебе на следующих гонках. А как поживает Ив? Он не очень расстроился из-за фильма?»
«Он собирается возобновить съемки, как только представится такая возможность. И когда ты достаточно окрепнешь, для того чтобы снова сниматься. – Он покачал головой. – То, что произошло с тобой, просто ужасно. Тебе необходимо как можно скорее забыть обо всем. Впрочем, тебе наверняка уже говорили об этом и без меня. Жизнь продолжается. По крайней мере, для тех, кто выжил».
«Конечно, ты совершенно прав». Ей хотелось, чтобы он поскорее ушел. Его визит пробуждал слишком много воспоминаний. И далеко не все они были приятными.
Но внезапно он резко сменил тему:
«Думаю, мне не стоит особо засиживаться. Но я пообещал Уэббу, что обязательно навещу тебя. Той ночью он вел себя как сумасшедший! Я даже начал опасаться, что эти морские пехотинцы просто застрелят его. И там еще был этот совершенно ужасный человек, который все время ухмылялся и называл себя старым другом Уэбба. Хотя у меня создалось впечатление, что Уэбб его терпеть не может, особенно после того, как этот – кажется, его звали Питер – сказал, что Уэбб должен уехать со всеми остальными. – Эспиноза на время задумался и спросил: – Он давал о себе знать?»
«Да, – сухо сказала Анна, – он прислал открытку».
«Некоторые мужчины не особенно любят писать письма. Но ты обязательно должна будешь поехать к нему в Испанию. Конечно, после того как окончательно поправишься. Солнце и тепло пойдут тебе на пользу. К тому же после всех этих событий тебе просто необходим своего рода отпуск».
Отпуск… Ну что ж, пусть будет так. Несмотря на жару, ее руки были совершенно ледяными и мокрыми от пота. Телеграмму Уэббу она послала в самую последнюю минуту. А вдруг он не смог вырваться? А вдруг просто не захотел? Разве она может сказать, что понимает Уэбба даже после всего того, что между ними произошло? И сможет ли когда-нибудь понять?
Его по-прежнему нигде не было видно. С каждой минутой чемодан становился все тяжелее и тяжелее. «Ну и что дальше?» – спросила она себя, пройдя таможню и оказавшись на освещенной солнцем площади.
Он вырос перед ней внезапно – загоревший и совершенно невозможный в своих линялых джинсах и небрежно расстегнутой рубашке. Все слова застряли у нее в горле. Надо было быть сумасшедшей, чтобы приехать к нему сюда! Совершенно забытый чемодан упал на землю, и Уэбб небрежно отбросил его ногой, а потом снял с нее огромные темные очки и крепко обнял. Естественно, он и не подумал побриться, и теперь щетина немилосердно колола ее лицо.
– Кстати, в Испании запрещено обниматься в общественных местах, – вдруг прервал их поцелуй Уэбб и взял чемодан. – Поэтому давай поскорее уйдем отсюда, пока нас не арестовали.
Голова кружилась от счастья, и Анна беззаботно рассмеялась:
– Думаю, что они нас простят. В конце концов, мы всего лишь какие-то сумасшедшие американцы.
– Ты совершенно права, Энни. Мы оба сошли с ума. И черт бы тебя побрал за то, что ты заставила меня столько ждать! Я получил твою телеграмму всего пару часов назад в разгар съемок, – он улыбнулся, и в углах золотистых глаз появились веселые морщинки. – Когда я уходил, Парелли как раз заканчивал вырывать свои последние волосы и кричал, что мой контракт расторгнут.
Теперь они рассмеялись вместе, и Анна вдруг подумала о том, что впервые видит, как он по-настоящему смеется.
Они оба много смеялись в течение последующего месяца. И занимались любовью. И впереди у них было много-много времени. И когда Уэбб уходил на съемки, Анна просто лежала на солнце, покрываясь золотистым загаром и набираясь здоровья.
Уэбб снял маленький розовый домик на берегу моря неподалеку от места съемок. У них была экономка, которая ездила в город за покупками и готовила фантастически вкусные и обильные обеды. Анне не приходилось ни о чем заботиться, и она наслаждалась их уединением и оторванностью от остального мира. Однажды ей случайно попался на глаза американский журнал, из которого она узнала, что Джеймс Маркхем выиграл избирательную кампанию и стал президентом. Там была и фотография: улыбающийся Маркхем в окружении своей улыбающейся семьи. Но это на переднем плане. А на заднем – виднелись ничем не приметные лица людей, которых никто из широкой публики даже не знал. Среди них был Ричард Риардон.
Анна отложила журнал в сторону и повернулась и сторону, закрыв глаза и подставив лицо солнцу. Ей вспомнилась больничная палата, распахнутая балконная дверь и лицо отца, который вдруг повернулся и стал лицом к свету, как будто хотел, чтобы на прощание она смогла получше рассмотреть его. Но до того как он ушел, она все-таки успела задать ему еще один, последний вопрос.
«А ты сам? – настойчиво спросила она. Может быть, я и не имею права спрашивать тебя об этом, но мне бы очень хотелось знать правду. Ты рассказал мне обо всех остальных – об их целях, об их побудительных мотивах. А как насчет тебя самого? Что двигало тобой?»
«Мной? – казалось, что он серьезно обдумал свои слова, прежде чем спокойно ответить: – Наверное, Анна, все дело в том, что я патриот. Как ни нелепо это звучит для людей твоего поколения. Я люблю свою страну и все, что с ней связано, больше, чем кого-либо из окружающих меня людей. Поэтому в моей жизни нет места компромиссам. Только и всего».
Только и всего. Загадка под названием Ричард Риардон оказалась совсем несложной.
Анна задумчиво нахмурилась… и вдруг подпрыгнула от неожиданности, когда ледяные брызги шампанского коснулись нагретого тела. Подняв голову, она увидела улыбающегося Уэбба с бутылкой в руке. Из горлышка била пенная струя.
– Уэбб! Что ты делаешь?! Не переводи нашу последнюю бутылку «Дом Периньона»!
