Мной овладело странное настроение, нервы были натянуты, словно струны, готовые в любой момент лопнуть. Не позволю никому играть со мной, никому!
И даже холодность в глазах Люкаса не могла поколебать моего спокойствия.
Я действовала словно игрок, которому нечего терять, мраморная богиня без сердца, такая же холодная и расчетливая, как обо мне говорили. За эти два последних часа я все решила. И как ни странно, игра в самом деле началась.
Моника долго играла на рояле, до самого появления Люкаса. Увидев его, она тут же вскочила, захлопала в ладоши.
– О, здесь так скучно! Сейчас совсем еще рано, и коньяк у нас великолепный, спасибо Марку! Так что можете курить свои сигары здесь и будем играть в карты! Покер! Вот моя самая любимая игра… после рулетки, конечно. Ровена, вы умеете играть?
Я мило улыбнулась. Люкас не обращает на меня внимания, но все еще изменится!
– Покер – один из немногих пороков моего деда! И хотя он обучил и меня, все же вечно напоминал, что один из наших предков проиграл в карты целое состояние.
– Как интересно! Такому мужчине все бы отдала! А вы, Ровена, любите играть?
Мне показалось, в ее словах звучало скрытое значение, но я притворилась, что не понимаю.
– От случая к случаю! Все мы любим иногда рискнуть!
– Кажется, женщины нас переспорили, – проворчал Джон, беря с буфета колоду карт.
Марк задумчиво смотрел на меня, глаза Монтойа подернулись непроницаемой пленкой.
Впервые за весь вечер я вызывающе обратилась к Люкасу:
– А вы… вы ничего не говорите. Может, не любите проигрывать?
– Всякий проигрывает, раньше или позже. Но я всегда полагался на удачу.
Взгляд его был совершенно бесстрастным. Но слова… что он хотел сказать?
Не успела я ничего сообразить, как Моника потащила меня к столу, весело объявив, что мужчины поговорят о делах за игрой.
– Но сначала создадим порочную атмосферу. Как в салуне!
Она погасила все лампы в комнате, кроме одной, над столом.
– Ну вот, так лучше, не правда ли?
– Такие прекрасные дамы, моя дорогая, не посещают салуны, – заметил Джон Кингмен. Мне показалось, он вопросительно взглянул на жену, но та, вызывающе улыбаясь, затрясла головой, так что длинные серьги весело заплясали.
– О нет! Неужели забыл? В Новом Орлеане, где мы встретились, за игорными столами всегда сидели красивые женщины, уговаривающие мужчин делать высокие ставки. Помнишь «Серебряную туфельку»?
Глаза супругов встретились; на секунду показалось, что, кроме них, в комнате никого нет.
– Такое забывать нельзя, – спокойно ответил Джон Кингмен. – Ты проиграла мне все… даже свои серебряные туфельки. И в ту же ночь ушла со мной.
– Я всегда плачу карточные долги, – рассмеялась Моника, тасуя карты, как настоящий банкомет. – Никогда не жалела о том, что проиграла тогда. Но сегодня… На что будем играть?
– Почему бы не на нас самих?
Голос Монтойа звучал обманчиво-мягко, напряженные взгляды всех присутствующих устремились на него.
– Почему нет? – повторил он, наклонившись вперед. – Хотите сыграть? Именно поэтому мы и собрались здесь сегодня – такая игра ничем не отличается от карточной. Поэтому я считаю, что так рисковать можно только по одной причине – если ставки достаточно высоки. – Он коротко, почти беззвучно рассмеялся. – Тем более что все мы здесь знакомы и собираемся быть партнерами в предприятии, где одинаково велики как риск, так и вознаграждение. Нет лучшего способа обнаружить, кто храбрец, а кто трус! Предлагаю играть друг против друга на все, что у нас при себе, включая, конечно… исполнение желаний.
Стараясь ничем не выдать себя, я осторожно оглядела присутствующих.
Глаза Моники сверкали странными переливающимися огоньками, дышала она тяжело и неровно. Джон задумчиво прищурился. Лицо Марка неестественно раскраснелось. Осушив стакан одним глотком, он не глядя поставил его на стол.
Люкас мрачно нахмурился, и на секунду мне показалось, что он вот-вот возразит, но, поймав насмешливый взгляд Монтойа, поджал губы и промолчал.
Именно Монике сделал предложение Монтойа, и именно она ответила за всех, чуть задыхаясь:
– Да! Я отвечаю – да! Конечно, я женщина, но трусихой никогда не была! Значит, если проиграете, Хесус, будете работать на нас даром!
– В зависимости от того, сколько я потеряю… если потеряю, так? – Тонкие губы едва заметно искривились в усмешке. – А если выиграю… больше, чем сможете заплатить, тогда награда за мои услуги удвоится. Согласны? В этой игре нет ни мужей, ни жен, ни друзей. Играем на себя, и победитель называет цену!
Глава 43
Возможно, всему виной было количество выпитого в этот вечер бренди, но мной владело странное чувство, будто все это уже было раньше. Все казалось знакомым и почему-то заранее предопределенным.
Канделябр из полированной меди бросал яркий свет на зеленое сукно стола и сосредоточенные лица игроков. Я подумала, что отец убил человека за игрой в покер, а мой предок, Черный Граф, застрелился после того, как понял, сколько проиграл.
И вспоминал ли Люкас, что произошло с Фло, или был слишком близок с Моникой.
Голова моя была, однако, удивительно ясной, я внимательно изучала свои карты и лица игроков, как наставлял когда-то дед, но ничего не смогла прочитать. Пока…
Со смешком, прикрывающим едва подавляемое возбуждение, Моника уронила на стол одно из своих колец:
– Вот… для начала.
Игра, которая еще несколько минут назад, казалось, задумывалась в шутку, теперь велась всерьез.
Шло время. Воздух стал сизым от дыма сигар, атмосфера была заряжена напряжением. Я смогла наконец определить манеру каждого игрока. Люкас осторожничал, Моника явно теряла голову, Кингмен никогда не блефовал, Монтойа был полностью непредсказуем. Марк почему-то нервничал: я заметила, как у него тряслись руки. Но внимательнее всех я наблюдала за Люкасом. Весь вечер он намеренно избегал смотреть в мою сторону, но наконец, когда разговоры о бизнесе прекратились и воцарилось сосредоточенное молчание, я смогла привлечь его внимание.
Увидев, что мне пришла неплохая карта, я начала напропалую рисковать. Монтойа заметил это, в угольно-черных глазах блеснул издевательский огонек. Во взглядах остальных читалось удивление, смешанное с некоторым уважением. Бриллиантовые звезды в волосах давали мне преимущество над остальными – я не боялась проигрывать и постоянно взвинчивала ставки, так что даже Моника начала задумываться.
– Твоя жена – настоящий игрок, – заметил Джон.
– Да, как выяснилось, – намеренно бесстрастно кивнул Марк, но я встревожилась: уж не подозревает ли он о задуманном мной?
