– Это правда, – уклончиво признал он. – Шаман и Гай Дэнджерфилд были побратимами, помнишь? Видно, Ровена понравилась деду.
– К сожалению, не могу сказать того же о моих чувствах по отношению к тебе, Люкас Корд! – отрезала я.
– У нее отвратительный характер и длинный язык, – обратился он к матери. – Но может, Рамон сумеет ее укротить!
Глаза Илэны ярко заблестели. Но тут неожиданно вмешался Хулио.
– Ты забываешь, брат, что я тоже Кордес, – многозначительно объявил он.
Только сведенные брови Илэны удержали Люкаса от ответа.
– Довольно! Прекратите задираться, как капризные дети! Ровена, пожалуйста… пойдемте со мной. Вы здесь, и я очень рада. А что касается моих сыновей… иногда на них лучше просто не обращать внимания.
Я прикусила язык, чтобы удержаться от уничтожающего замечания, помня, что эта долина может стать не только убежищем, но и тюрьмой. Протестовать глупо и опасно. «Познай врага своего».
Нимало не смущенная моим упорным молчанием, Илэна, продолжая весело щебетать, повела меня через большую прихожую вверх по узкой лесенке, ведущей на галерею, огибавшую дом с трех сторон.
– Этот дом построен совсем без затей, но я люблю испанский стиль! И спальни такие просторные. Двери выходят на галерею. – Она повела рукой, и я заметила кроваво-красный отблеск огромного рубина в старинной оправе. – Это крыло предназначено для сыновей и их гостей. А на этой стороне комнаты для меня и Луз. Вы слышали о Луз?
Я покачала головой, задавая себе вопрос, почему чувствую, что эта светская болтовня совсем не в характере Илэны. Потому что заранее предубеждена против нее?
Илэна, слегка нахмурившись, распахнула дверь в свою спальню – большую, прекрасно обставленную, с широкой кроватью.
– Вижу, они вообще ни о чем не рассказали! Луз… дочь старого друга. После смерти отца Люкас привез ее сюда. Милая девушка, я рада ее компании. Когда мой сын устанет от бродячей жизни… Я всегда надеялась, что они поженятся. Луз воображает, будто влюблена в него.
И снова сильное ощущение, что меня каким-то образом испытывают, – Илэна явно ждала моей реакции. Но я только пожала плечами:
– Что ж, если они поженятся… неплохо, когда невеста любит жениха. Но мне, по правде говоря, жаль бедняжку. Она знает о Фло Джеффордс и о том, что с ней случилось?
Именно в этот момент необходимость притворяться исчезла: мы стояли лицом к лицу, глядя в глаза друг другу.
– Вам не нравится Люкас. Странно, большинство женщин без ума от него. Может, сердитесь за то, что привез вас сюда? Или действительно считаете, что влюблены в Тодда Шеннона?
Это наконец было сказано. Имя Тодда камнем упало между нами, и хотя, думаю, она надеялась смутить меня, я, наоборот, почувствовала облегчение, что теперь можно больше не прикидываться послушной овечкой.
– Не знаю, люблю ли я Тодда Шеннона, но помолвлена с ним. По-моему, это самое разумное, что можно было сделать в данных обстоятельствах. При чем тут любовь? Боюсь, я более практична, чем сентиментальна.
– Именно поэтому вы здесь? Да, вы похожи на Гая, внешне… но не характером. Он был так чувствителен и романтичен.
– Наверное, я больше похожа на вас, – мягко объяснила я, – могу согнуться, если надо, но не ломаюсь.
Как ни странно, она весело захлопала в ладоши.
– Я почти жалею, что вы мне не дочь! Думаю, вы понимаете, насколько могут быть женщины сильнее мужчин. Увидев вас в этом костюме, я уже стала гадать: так ли вы бессловесны, как кажетесь, напоминаете ли характером Луз? Но видимо, нет. Луз боится меня, а вы независимы. Здесь кроется вызов для нас обеих! Выйдете замуж за одного из моих сыновей в угоду отцу? Или будете стоять на своем? В любом случае ваше появление не даст мне скучать. – Улыбнувшись, она открыла тяжелую резную дверцу гардероба. – Примерите? Я думаю, вам удобнее будет в одном из моих платьев. Выбирайте что хотите!
– Вы очень добры. И правы, у меня действительно есть собственное мнение… но, впрочем, и практичность. Не возражаете, если я в самом деле надену ваше платье?
– Конечно, нет! Хочу, чтобы вы выглядели красавицей для моих сыновей… Думаю, мы поймем друг друга! Давно уже мне никто не бросал вызова.
К вечеру мы стали почти союзниками.
Илэна помогла мне выбрать платье из темно-синего шелка, усадив перед зеркалом, заколола волосы так, что густые локоны спадали от узла на затылке до плеч.
– У вас такие же темные и густые волосы, как у меня… но ведь ваша мать была блондинкой! Не жалеете, что оставили ее?
– Матери было все равно, – коротко объяснила я. – У нас нет ничего общего.
– Странно. Зато у нас с вами много общего, – тихо рассмеялась Илэна.
– Не понимаю, – откровенно сказала я, – почему вы хотите видеть меня в роли невестки? Неужели на моем месте вышли бы замуж?
– Возможно… если бы не было другого выхода. Ваш отец так хотел. И у меня три сына. Можете выбирать!
– А если я не захочу ни одного?
Илэна только покачала головой:
– Думаю, для этого вы достаточно разумны и практичны! Поймите, только так вы можете уехать отсюда. Я полна решимости убедить вас в правильности такого решения. Мои сыновья молоды, а Шеннон стар – слишком стар для вас. Но поговорим позже.
Тон был достаточно жестким. Я пожала плечами. Да, мы еще успеем поговорить, времени для этого достаточно. А пока мне не терпелось спуститься вниз. Наверняка за ужином можно будет узнать немало интересного.
Огромный полированный стол был рассчитан не менее чем на тридцать гостей, но сейчас за ним сидело всего шестеро. Я вновь увидела Рамона Кордеса и ответила на его неловкий поклон едва заметным кивком. Луз оказалась привлекательной темноволосой девушкой лет девятнадцати в широкой яркой юбке и блузке с большим вырезом – обычном костюме мексиканских женщин; распущенные волосы доходили до талии. Но хорошенькое лицо носило недовольно-капризное выражение, и по бросаемым на меня исподлобья взглядам было понятно, что ей не очень нравится мое присутствие. Внимание девушки было сосредоточено на Люкасе, который отвечал ей небрежным безразличием, вызывавшим во мне волну раздражения. Я заметила, что он не позаботился переодеться, хотя сбрил бороду. И даже Хулио делал некоторые усилия соблюдать приличия, правда, был явно не в своей тарелке.
Слуг не было, каждый должен был брать еду сам из блюд, принесенных старой мексиканкой и поставленных на краю стола.
Как ни странно, именно Рамон начал спор после того, как мы спустились вниз и уселись за стол. Именно в этот момент Луз вскочила и начала передавать блюда по кругу, начиная с мужчин. Это напомнило мне об индейском ранчо, где женщины должны были ждать, пока не поедят мужчины; поэтому я совершенно механически стала ей помогать.
