Она пулей умчалась на кухню и уже через несколько секунд
снова стояла рядом с Настей.
– К этому топу нужна бордовая юбка.
– Но я хочу черную, – сопротивлялась Настя.
– Мало ли чего ты хочешь. С черной будет слишком
мрачно, ты же не в похоронное бюро идешь наниматься на работу. Бордовый цвет
элегантный, строгий и в то же время нарядный. И вообще запомни, этот цвет
называется «моченая брусника».
– Твоя моченая брусника очень короткая. Я буду
выглядеть в ней как непотребная девка.
– Не выдумывай, пожалуйста. Девки выглядят непотребными не
оттого, что на них юбки короткие, а оттого, что у них глаза проститутские.
Настя от души расхохоталась.
– Какие, какие у них глаза?
– Ну Настя, не заставляй меня произносить вслух неприличные
слова. Ты сама знаешь, какие у них глаза. Вот видишь, юбка смотрится на тебе
просто замечательно. У тебя же такие красивые ноги, а ты их вечно в
джинсы укутываешь. Теперь давай пиджак подбирать.
– Может, не надо? – с сомнением спросила Настя. –
Куда пиджак-то в такую жару, я же умру в нем.
– Интересно ты рассуждаешь! Приличный секретарь-референт в
приличном офисе должен всегда выглядеть прилично, в любую погоду. И ты
должна одним своим внешним видом показать, что ты это понимаешь и разделяешь.
А то явишься в майке с полуголой грудью – и там сразу подумают, что ты и
на работу так ходить собралась. Это несерьезно.
Тяжело вздохнув, Настя примерила пиджаки и выбрала один, с
короткими рукавами.
– Пойдет?
– Пойдет, – одобрительно кивнула Даша. – Иди делай
макияж, и будем обедать. Перед уходом босоножки тебе подберем, и полный вперед.
– Дашуня, с обедом, боюсь, не выйдет. У меня времени
совсем нет.
– Ничего не знаю и слушать не хочу, – Даша отчаянно
замотала головой, отчего ее густые медового цвета волосы буквально взвихрились
вокруг нежного личика с огромными синими глазами.
Настя посмотрела на часы и прикинула, что можно попытаться
сэкономить время на косметике, но все-таки пообедать, чтобы не расстраивать
Дашеньку. В конце концов, она же не делает сложный грим, чтобы ее нельзя
было узнать. Она всего лишь приводит лицо в порядок, чтобы оно не выглядело
блеклым и невыразительным.
– Уговорила, – улыбнулась она, – только в хорошем
темпе.
* * *
– Что вы умеете? – спрашивали ее.
Настя старательно отвечала:
– Пять иностранных языков, в том числе английский и
французский, владею компьютером на уровне пользователя, есть основы
программирования, могу работать со статистикой, могу редактировать.
Она выглядела женщиной в «хорошем возрасте» – не юная
свистушка, но и не старуха, привлекательная и элегантно одетая.
– На какой оклад вы претендуете?
– Не меньше шестисот долларов, – отвечала она, понимая,
что цифра выглядит по меньшей мере смешно.
Но ей и нужно было, чтобы выглядело смешно, она должна
казаться непритязательной и не ценящей своих достоинств. Потому что ей нужно
было задать свой главный вопрос, а для этого требовалось, чтобы с ней по
крайней мере начали разговаривать и заинтересовались. Когда наступал подходящий
момент, она говорила:
– Вы знаете, мы с мужем беженцы из Казахстана, там русских
не жалуют, мы оба сейчас без работы. Может быть, у вас найдется что-нибудь для
него?
– Что он умеет?
– Он профессиональный военный, недавно уволился в запас, в
прекрасной физической форме. Воевал в Афганистане и в Чечне, владеет
единоборствами, специалист по организации охраны.
И чаще всего слышала в ответ:
– К сожалению, такие работники нам не нужны.
Или:
– Мы недавно нашли подходящего человека на такую работу, вы
немного опоздали.
Что ж, это понятно, уволенных из армии или из милиции
профессионалов, которые хотят найти работу в коммерческих структурах, куда
больше, нежели молодых привлекательных женщин с длинными ногами, знающих пять
иностранных языков и владеющих компьютером.
К восьми часам вечера, когда закрылось последнее из
намеченных Настей учреждений, она была совершенно вымотанной. Ноги, отекшие на
жаре, срослись с босоножками, казалось, навсегда, а шелковый пиджак весил, по
ее представлениям, никак не меньше трех пудов и всем этим немаленьким весом
давил на плечи.
Переступив порог своей квартиры, она швырнула на пол пакет,
в котором таскала полдня джинсы, майку и теннисные туфли, проковыляла на кухню
и плюхнулась на стул, не в силах пошевелиться.
– Это что такое? – в изумлении спросил Алексей, выходя
из комнаты. – Как ты выглядишь?
Он даже снял очки, чтобы лучше разглядеть жену.
У Чистякова была дальнозоркость, и очки он надевал, когда читал или
работал на компьютере.
– А как я выгляжу? По-моему, прилично.
– Весьма, весьма. – Он задумчиво оглядел ее с ног до
головы. – Только помнится мне, утром ты выглядела как-то иначе. Или я
заблуждаюсь?
– Нет, солнышко, ты никогда не заблуждаешься, ты до такой
степени всегда бываешь прав, что иногда даже противно.
– Понятно. – Он усмехнулся и присел за стол. –
И чьи это тряпочки? Уж точно не твои.
– Дашунькины. У меня не было времени ехать домой
переодеваться, я к ней заскочила, это намного ближе.
– По какому поводу маскарад?
– На работу устраиваюсь. Леш, есть хочется. И босоножки
было бы неплохо снять. Поможешь?
– Помогу, конечно, инвалидка ты моя любимая.
Он нагнулся, чтобы расстегнуть ремешки, и расстроенно охнул:
– Ты ноги в кровь стерла. Неужели сама не чувствуешь?
– Чувствую, что больно. Ладно, бог с ними. Завтра что-нибудь
попроще надену.
– А что, завтра снова устраиваться на работу?
– Боюсь, что и послезавтра тоже. А может быть, и в
понедельник, если не повезет. И завтра мы с тобой идем на свадьбу к другу
Селуянову. Ты не забыл?
– Забыл, – честно признался Чистяков. –
А подарок у нас есть?
– Нету. Но завтра еще целых полдня, можно успеть.
– Ну да, я так полагаю, что успевать придется мне, поскольку
ты идешь на работу устраиваться.
– Лешенька, – простонала Настя, – я несчастная,
уставшая, голодная и со стертыми в кровь ногами. Пожалей, а?
Конечно, Алексей пожалел ее, как жалел всегда. Аккуратно
отсоединив кожу босоножек от кожи ног, он обработал стертые места лекарством,
помог Насте переодеться, не вставая со стула, и приготовил ужин. Покормив жену,
он снова внимательно осмотрел ее ноги и покачал головой:
