Вернулись домой они с небогатым уловом. Шотландскую удалось
отыскать только в одном варианте, это был компакт-диск, а исполнял ее оркестр
Берлинской филармонии под управлением Джеймса Левайна. Правда, Настя при этом
не отказала себе в удовольствии и накупила огромное количество дисков Паваротти
и Шопена.
Дома она сразу же распечатала с трудом найденное
приобретение и стала прослушивать. Она хорошо помнила, на какие фрагменты
обратил ее внимание Артем, и напряженно вслушивалась в музыку, но с огорчением
признала, что это, пожалуй, не то. Конечно, нужно, чтобы послушал сам Артем, но
скорее всего он подтвердит ее мнение. Жаль.
В понедельник прямо с утра Настя связалась
с сотрудниками, которые с недавнего времени занимались борьбой с разного
рода пиратством, как видео, так и аудио. Они предложили ей прийти самой и
покопаться в кучах изъятых кассет, поскольку специалистов в симфонической
музыке среди них нет и сказать навскидку, есть ли среди этих записей
Мендельсон, вряд ли кто сможет. Потратив два часа на добросовестное перебирание
кассет, Настя искомого не обнаружила. Она взяла лист бумаги и написала синим
фломастером крупными буквами: «Феликс Мендельсон-Бартольди. Шотландская
симфония».
– Куда вам это приколоть? – спросила она.
– Куда-нибудь на видное место приткни, – сказали
ей. – Чтобы в глаза бросалось, а то забудем. Если появится, мы тебе
свистнем.
Пришлось удовлетвориться обещаниями.
* * *
Жара, духота и палящее солнце обрушились на вышедшего из
прохладного подъезда Дениса с такой силой, что у него чуть в глазах не
потемнело. Все-таки в квартире было намного комфортнее, и, когда он рано
утром бежал из дома к Артему, он даже не предполагал, что к двенадцати дня на
улице станет невозможно находиться. Первой трусливой мыслью было вернуться
назад и объяснить Артему, что он никуда не поехал из-за жары и лучше съездит в
другой раз, когда станет немного прохладнее. Но эту мысль Денис Баженов тут же
отогнал от себя. Как это он вернется? Артем должен понимать, что Денис – его
правая рука, его второе «я». Сам Артем наверняка не испугался бы жары и поехал
искать нужный ему диск. Значит, Денис должен поступать точно так же. Кроме
того, есть опасность, что, если он не найдет запись и не привезет ее, Артем
позвонит-таки Каменской, а это крайне нежелательно. Стало быть, надо ехать и
нечего тут рассусоливать.
Ближайшим местом, где стояли прилавки с кассетами, было
метро. Денис, демонстративно поигрывая красным шариком, подошел и поинтересовался
записями Ирины Астапкиной. Продавец смурного вида даже глаз на него не поднял,
буркнув себе под нос, что такого у них нет. Проехав одну остановку на метро,
Денис вышел наверх и снова пошел к прилавку. Потом поехал на следующую станцию,
и еще на одну, и еще… В принципе можно было бы сразу поехать в
ДК имени Горбунова, в просторечье именуемый «Горбушкой», где можно
достать все или почти все, а чего нет – можно заказать. Но это далеко, и,
двигаясь в направлении «Горбушки», Денис тем не менее выходил на всех
промежуточных станциях в надежде найти нужную Артему запись. Он преследовал еще
одну цель, именно поэтому думал не только об Астапкиной и ее песнях, но и о
том, чтобы побывать в как можно большем числе мест. Он хотел, чтобы его
заметили.
Денис уже отходил от очередного прилавка и двигался к спуску
в тоннель метро, когда его окликнули.
– Эй, на минутку!
Он обернулся и увидел парня лет двадцати пяти, довольно
хилого на вид, но с наглой мордой. Решив не церемониться, Денис откликнулся не
особо вежливо:
– Что нужно?
– Ты запись какую-то ищешь? – спросил парень.
– Ищу.
– Какую?
– Ирина Астапкина. Слыхал о такой?
На лице у парня отразились какие-то непонятные Денису
чувства.
– Астапкина… – медленно повторил парень. – Это редкая
запись. Ее почти не спрашивают, поэтому мы на прилавок не выставляем. А ты
что, выходит, интересуешься?
– Интересуюсь, – дерзко ответил Денис. – Где ее
можно купить?
– Сейчас нигде. Был всего один тираж, очень маленький, в
Германии сделан, знатоки разобрали понемножку, а поскольку спроса нет, то мы и
не заказываем. Но если тебе очень надо, я достану, только выйдет чуть дороже.
Ты как?
– Конечно, – загорелся Денис, – мне очень нужно.
Я заплачу, сколько скажешь.
– Лады, – кивнул парень. – У меня есть
знакомый, он в беду попал, совсем без денег остался и потихоньку распродает все
имущество, чтобы с голоду не помереть. Любой копейке рад. У него есть диск
Астапкиной, я точно знаю. Он его продаст. Ты где живешь?
– На «Красных Воротах», а что?
– Давай вечером встретимся, я тебе диск привезу. Часов в
одиннадцать, годится?
– Это поздно очень, – неуверенно ответил Денис. –
А нельзя пораньше?
– Пораньше я не успею. Я здесь торгую до девяти вечера,
потом сдаю товар, потом мне надо еще к этому знакомому съездить за диском, тоже
не ближний свет, а потом к тебе на «Красные Ворота». Раньше одиннадцати никак
не успею.
– Ладно. Говори, где тебя ждать и сколько денег надо.
– Стоить будет полтинник, потянешь?
– Пятьдесят тысяч? – уточнил на всякий случай Денис.
– Это по-старому, а по-новому просто пятьдесят рублей. Или
тебе дорого?
– Нет-нет, я найду. А где?
– Знаешь за метро, чуть в глубине, двор?
– Знаю.
– Вот там и встретимся. Слушай, а что это за шарик ты все
время крутишь?
Еще есть возможность отступить, еще есть путь назад или в
обход опасного места. Можно сказать, что шарик ты полчаса назад нашел в вагоне
метро. Или что вчера ты купил его в магазине…
– Так, пальцы разрабатываю.
– Зачем? Хочешь в цирке выступать?
– Нет, хочу стать пианистом. Ну ладно, до вечера.
– Пока, – рассеянно бросил торговец музыкой.
«А может быть, он так просто спросил, – размышлял
Денис по дороге к дому, где жили Кипиани. – Нормальный интерес, я бы тоже
спросил, если бы увидел человека, который так играет с шариком. И любой бы
спросил. Этот парень даже не поинтересовался, как меня зовут и где я живу.
И потом, он же видел, что я – это я, а не Артем. Или Каменская права, и он
действительно лица не запомнил, а одеты мы с Артемом очень похоже, белые майки,
светлые шорты. Шорты у нас вообще одинаковые, тетя Катя нам вместе
покупала».
Сердце его замирало и холодело от страха. Денис не был
уверен, что поступает правильно, разум ему подсказывал, что за такой
самодеятельностью могут последовать крупные неприятности. Но сердце говорило о
другом. Он должен сделать что-нибудь такое, чтобы Артем понял: лучше Дениса
никого нет. И никто не будет ему предан больше, чем Денис. И никто не
будет любить его и уважать больше, чем Денис. И никто не станет заботиться
о нем больше и лучше, чем Денис. Сердце говорило громко и требовательно, да что
там говорило – кричало во весь голос, вопило, рыдало, заглушая спокойный,
рассудительный голос разума.
