«Я знаю, что надо сделать, – думал Денис,
поднимаясь в квартиру, где его ждал больной Артем. – Я попрошу у
Артема диктофон и запишу, как этот парень разговаривает. Артем послушает и
скажет, он это или нет. А потом я сам позвоню Каменской и скажу, где этого
парня можно найти. Раз он работает в торговой точке, значит, он там или каждый
день, или через день. И тогда Каменская придет к Артему и скажет ему,
какой я молодец. Вот именно, я сам ей позвоню. И сам ей все скажу».
* * *
– Да черт его знает, вроде по описанию похож, майка, шорты
светлые, на вид лет семнадцать, как Костик и говорил. И шариком играл
красненьким, сказал, что хочет быть пианистом.
– Где, говоришь, он живет?
– В районе «Красных Ворот».
– «Красные Ворота»… очень может быть. Как раз там он и
должен жить. Как ты с ним договорился?
– В одиннадцать в тихом месте.
– Молоток. Действуй.
– Витя…
– Да не волнуйся ты, у нас в стране каждый труд почетен и
хорошо оплачивается. Не обижу.
Глава 6
Хозяин комнаты был мертв, пожалуй, уже около получаса.
Наружный осмотр давал основания говорить о том, что скончался он в мучениях,
хотя никаких следов истязаний или повреждений не было.
– Что ж вы «Скорую»-то не вызвали? – с упреком спросил
молоденький милиционер у вызвавшей их пожилой соседки.
– Да вызывала я, вызывала, – заторопилась
соседка, – только смотрю – час прошел, второй, а их все нету. Я к
Косте-то захожу, посмотреть хотела, как он там, а он уж и не дышит. Вот я и
кинулась вам звонить.
– А у вас что же, ключи были от его двери?
– Нет, откуда? Он часа в четыре ко мне в квартиру позвонил,
на ногах прямо еле стоит, говорит: «Тетя Клава, вызовите мне „Скорую“, плохо
мне, помираю». У него самого телефона-то нету. Я говорю, мол, сейчас
позвоню, вызову, а ты иди к себе, ложись, да дверь не запирай, оставь открытой,
чтобы войти можно было, а то вдруг сам открыть не сможешь. Он пошел к себе, а
я, значит, позвонила и стала ждать. Врачей все нету и нету. Я к Косте раз
зашла, другой, гляжу, ему все хуже и хуже делается, он уже глаза не открывает,
белый весь, прям ужас какой-то, смотреть невозможно. А потом уж, на
третий-то раз, я испугалась, что он помер совсем, и в милицию позвонила.
Милиция приехала сразу только благодаря тому, что находилась
на соседней улице. В пятницу после пяти вечера проехать по Москве было
невозможно, все двигались за город, не желая оставаться на выходные в
раскаленном городе и надеясь хоть на какое-нибудь облегчение среди деревьев и
возле водоемов. Понятно, что «Скорая» приедет еще не скоро. Пробки всюду
многочасовые, так что ничего удивительного, особенно если учесть, что к
юношеской Олимпиаде городские власти судорожно кинулись приводить в порядок
хотя бы основные трассы, как раз те самые, по которым москвичи двигались за
город. Из-за ремонтных работ на широких дорогах оставались лишь узкие
горловинки, в которые с трудом протискивались не умеющие двигаться по очереди
автовладельцы, не желающие считаться с элементарными законами механики и
пропускать друг друга.
Оглядев комнату, милиционеры переглянулись.
– То ли склад, то ли подпольное производство, – сказал
один из них, показывая на множество коробок, часть из которых была пустой,
другая же часть заполнена аудиокассетами.
– Скорее производство, смотри, сколько техники.
И кассеты, судя по надписям, одинаковые, – ответил другой. –
Саундтрек «Титаника». Ты чуешь, чем пахнет? Фильм только-только на экраны
вышел, а у них уже саундтрек в немереных количествах. Наверняка пиратская
запись.
Оба сошлись на том, что труп скорее всего не криминальный,
поскольку исколотые донельзя руки и бедра покойного красноречиво
свидетельствовали о его пристрастии к наркотикам. Однако коллег, занимающихся
видео– и аудиопиратством, вызывать надо, тут, совершенно очевидно, их поле
деятельности.
Вечером в понедельник сотрудник, сортировавший и
составлявший опись кассет, изъятых у скоропостижно скончавшегося Константина
Вяткина, наткнулся на знакомые слова. Где-то он их уже видел, причем совсем
недавно. Кассет было много, глаза устали, внимание рассеивалось, и он
зажмурился и откинулся на спинку жесткого стула, чтобы отдохнуть. Потом
покрутил головой в разные стороны, чтобы размять затекшие мышцы шеи, и
скользнул глазами по прилепленной скотчем к стене бумажке, на которой толстым
фломастером были выведены те самые слова. Феликс Мендельсон-Бартольди,
Шотландская симфония. И ниже – номер телефона и фамилия человека, с
которым нужно связаться.
– Я насчет Мендельсона, – невнятно произнес он в
трубку, когда ему ответил женский голос.
– Да-да, я вас слушаю.
– Тут появилась кассета, если интересуетесь – заходите.
– Как долго вы еще пробудете на месте?
– Часа полтора как минимум.
– Спасибо, я обязательно зайду.
Нельзя сказать, чтобы сотрудник, сортировавший кассеты, был
образцом исполнительности, и в иной ситуации он, может быть, и не стал бы
звонить насчет кассеты. Но он ужасно устал, ему требовалась передышка, а в
качестве таковой вполне подойдет выполнение чьей-то просьбы. И тебе
полезно, и человеку приятно.
Он еще немного посидел с закрытыми глазами и, вздохнув,
снова принялся за длинную бесконечную опись.
* * *
Когда Денис вернулся, Артем уже не спал. Он лежал в постели,
закинув руки за голову, и мечтал о чем-то, судя по улыбке, приятном.
– Нашел запись? – сразу же спросил он, едва Денис вошел
в комнату.
– Кажется, да. С парнем одним познакомился, он сказал,
что знает, у кого есть эта запись, и вечером принесет.
– Правда? – обрадовался Артем. – Вот здорово.
– Как ты себя чувствуешь?
– Нормально.
– Сейчас будешь пить лекарство, – строго сказал
Денис. – И горло полоскать. И температуру надо измерить.
– Да ну ее, Дениска, чего ее мерить? Я и так чувствую,
что ее нет, – сопротивлялся Артем.
– Нет, – твердо сказал Денис, – тетя Катя сказала,
что измерять надо с четырех до шести вечера, она придет с работы и спросит. Что
я ей скажу?
Сердце его пело от радости. Он вновь безраздельно властвовал
над другом, подавал ему лекарства и градусник, руководил им, проявлял строгость,
всеми своими действиями демонстрируя собственную необходимость Артему. Он даже
сумел выполнить, казалось бы, невыполнимое: нашел для него редкий диск,
которого уже давно нет в продаже. Но он нашел его, потому что так захотел
Артем. Артем такой умный, такой взрослый, такой необыкновенный, талантливый,
быть рядом с ним, дружить с ним, помогать ему – нет в жизни большего счастья.
