– Ну так встречайтесь, кто ж вам запрещает?
– Так в том-то и дело, что Алексей Михайлович не хочет этого
делать, пока он состоит в браке. Вы что, не понимаете? Он не бабник, он не
хочет изменять вам, он хочет, чтобы все было по закону.
– Юля, вам не кажется, что вы слишком много знаете о моем
муже? Вы совершенно уверены, что точно знаете, чего он хочет, а чего не хочет.
Откуда? Он вам это говорил?
– Нет, но я знаю.
– Это не аргумент. Юлечка, дорогая, я – юрист, более того, я
– милиционер, вам это, вероятно, известно, и разговоры на кухонном уровне меня
не устраивают. Мне нужны твердые доказательства и четкие аргументы.
– Вы действительно милиционер, а не женщина! Я не
понимаю, как он может с вами жить!..
Юля разрыдалась, но Настя не испытывала к ней ни жалости, ни
даже элементарного сочувствия. Каждый должен сам платить за свою глупость,
иначе он никогда не поумнеет.
– А вы спросите у него, – хладнокровно
посоветовала Настя. – Думаю, он вам расскажет много интересного.
Она отступила назад и закрыла дверь. Чушь какая-то! Надо же,
явиться сюда и требовать отдать ей мужа. Совсем с ума сошла. Неужели Чистяков
дал ей повод думать, что такой визит может принести плоды? Что у них за
отношения? Серьезные? Или так, легкий флирт, который девушка по неопытности
приняла за проявление настоящего чувства? Сколько раз Настя говорила Чистякову,
чтобы он вел себя с женщинами аккуратнее, чтобы не давал им повода… Лешка
всегда был любимцем женщин, он умел, когда хотел, изумительно говорить
комплименты, он мог так смотреть в глаза, что собеседница таяла и теряла
голову. И еще у него была опасная привычка касаться руки человека, с
которым он в данный момент разговаривал. Мужики-то внимания не обращали, а вот
дамы частенько принимали этот дежурный жест за намек на интимность. Леша каждый
раз со смехом рассказывал Насте о связанных с этим недоразумениях, а Настя
каждый раз предупреждала его, что это может плохо кончиться. Вот и приехали.
Она вернулась в комнату, понимая, что Юле все-таки удалось
выбить ее из колеи. На душе кошки скребли. А вдруг… Вдруг все не так, как
она думает? Вдруг Юля права? Черт, как неприятно!
Увидев ее, Дюжин моментально вскочил с пола.
– Что случилось? На тебе лица нет. Плохие новости?
– Пока не знаю. Паша, ты согласен с тем, что плохие новости
нужно узнавать как можно быстрее?
– Не знаю. Когда как. Зависит от ситуации. Ты можешь мне
объяснить, что случилось? Настя, от тебя такая волна идет, что мне в прямом
смысле слова плохо, я же очень чувствую это, ты сама знаешь.
– Сейчас, Паша, сейчас, подожди две минуты и помолчи,
ладно?
Она села в кресло и сжала виски пальцами. Мгновенно
разболелась голова, стало подташнивать. Пока разговаривала с этой нахальной
девчонкой, еще держалась, а теперь ее развозило прямо на глазах. Нет, так
нельзя, надо позвонить и все выяснить. В конце концов, если девочка права,
то лучше дать Чистякову возможность сказать все и больше не возвращаться сюда.
Может быть, он мучается и терзается, а Настя вовсе не хотела, чтобы ему
было плохо. С другой стороны, если Юля ошибается, то лучше прояснить
ситуацию сразу же и не мучиться тягостными подозрениями.
Настя потянулась к телефону. Чистяков снял трубку сразу же,
после первого гудка.
– Леша, кто такая Юля? – начала Настя с места в карьер.
– Юля? – переспросил Алексей. – Какая Юля?
Голос его был спокойным, без малейших признаков тревоги или
волнения.
– Она работает у тебя лаборантом-исследователем.
– Ах Юлька? Да, есть такая. И что?
– Она только что была здесь.
– Зачем? Она же знает, что я в Жуковском, мы с ней
сегодня виделись.
– Вот именно, Лешик. Она знала, что тебя здесь нет, и
приехала поговорить со мной в твое отсутствие.
– Что за бред?
Голос по-прежнему спокойный, только очень удивленный.
– О чем она с тобой говорила?
– О тебе.
– Не понял.
– Она рассказывала мне о том, как ты ее любишь, и просила
дать тебе развод. Ты будешь это как-то комментировать?
– Ася, что за розыгрыши? Или вы там с Дюжиным выпили сверх
меры?
– Никаких розыгрышей, Чистяков, я совершенно серьезна. Юля
только что была здесь и говорила о вашей взаимной страстной любви. Ты же
понимаешь, что мне с этим нужно что-то делать.
– Господи, Ася, я ушам своим не верю! Неужели эта дурочка
всерьез решила, что я к ней что-то испытываю?
– Это ты у нее спроси, а не у меня. Ты давал ей повод так
думать?
– Асенька, я со всеми женщинами веду себя так же, как с ней,
но у всех хватает ума не принимать это за проявление любви. Ну как я мог знать,
что она такая наивная! Да, я называю ее Юленькой, но у меня там все Анечки,
Манечки и Танечки, все к этому давно привыкли. Да, я пару раз приглашал ее
обедать в нашу столовую, но я всегда зову кого-нибудь с собой и предпочитаю,
чтобы это были женщины, а не мужчины, потому что терпеть не могу во время обеда
говорить с умным видом о науке. А с женщинами можно потрепаться о чем
угодно, кроме работы. Ася, я не верю, что она всерьез…
– Лешенька, – устало сказала Настя, – разберись с
ней сам, пожалуйста, ладно? Еще одного ее визита я просто не вынесу. Ты
вернешься в субботу?
– Нет уж, дорогая моя, я приеду немедленно.
– Не стоит… – вяло возразила она. – Тебе утром придется
рано вставать, а приедешь ты уже за полночь.
– Я сам знаю, что мне делать. И я не допущу, чтобы
ты ложилась спать, набрав в голову черт знает каких глупостей. Дюжин еще у
тебя?
– Пока да. У нас работы еще примерно на час осталось.
– Попроси его меня дождаться.
– Зачем?
– Затем. Человек, набравший в голову таких глупостей, не
должен оставаться в одиночестве, это опасно для здоровья и для имеющейся в доме
посуды. Все, Асенька, целую, я поехал.
Настя положила трубку и уставилась невидящими глазами на
разложенные на полу листы с колонками цифр. Из оцепенения ее вывел голос
Дюжина:
– Настасья, это правда?
– Ты о чем?
– О том, что ты говорила мужу.
– Паша, подслушивать нехорошо, а проявлять свою осведомленность
о подслушанном и вовсе дурно. Где тебя воспитывали?
– Во дворе и в советской школе. Кончай мораль читать, тоже
мне Песталоцци. Эта девица действительно требовала, чтобы ты дала мужу развод?
– Действительно.
– Она что, его любовница?
– Надеюсь, что нет. Просто она еще очень юная и не устояла
перед Лешкиными чарами. Я допускаю, что она сильно влюблена и немножко
потеряла голову. Я верю своему мужу, и, если он говорит, что между ними
ничего нет, значит, так оно и есть. Хватит об этом, Паша. Давай делом
заниматься.
