– Да ну вас!
Ирочка залилась краской и отвернулась.
– Я вам мешаю, что ли? Что вы так стараетесь меня
выпихнуть замуж? А кто домом будет заниматься?
– Ира, миллионы семей состоят из работающих супругов и
маленьких детишек, но только в некоторых семьях есть домработницы. Все же
как-то справляются, так почему мы не сможем? – увещевал ее Стасов. –
Отдадим Гришку в ясли, будем покупать полуфабрикаты и жить как все люди.
– Гришеньку? В ясли? Полуфабрикаты?
На лице у Ирочки был написан такой неподдельный ужас, что
Татьяна расхохоталась, следом за ней рассмеялись Настя и Стасов.
– А чем Гришка хуже других детей? Я вот, например,
ходил в ясли, и Танюха тоже… Ася, ты как?
– Я как все, – ответила Настя. – У меня
папа в уголовном розыске работал, а мама в институте училась, когда я родилась,
так что я честно прошла и ясли, и детский садик.
– О! – Владислав многозначительно поднял указательный
палец. – Слышишь, Ирусик, что люди говорят? Вон Аська какая умная выросла,
да и я не подкачал, а уж про Таню и говорить нечего, ее книжками вся страна
заполонена, стало быть, тоже не дурочка получилась. И Гришка в яслях не
пропадет.
– Гришеньку я в ясли не отдам! – категорически заявила
Ира. – Это даже не обсуждается. Настя и Таня, между прочим, в ясли и садик
ходили-ходили, да все здоровье там растеряли. У них не организм, а
сплошные болячки.
– Но я-то здоров, – возразил Стасов.
– Зато дурак, – сердито бросила Ира. – А Гришеньку
я выращу здоровеньким и умненьким. И не позволю кормить ребенка
полуфабрикатами.
Они препирались беззлобно и словно автоматически, и даже
Ирочкина сердитость не могла никого обмануть. Настя слушала их
любовно-дружескую перепалку и невольно вспоминала Артема с Денисом. Как
все похоже бывает! Просто рождаются на свет самые разные люди, одни
светловолосые, другие жгучие брюнеты, одни маленькие, другие высокие, одни
с прекрасными физическими данными, позволяющими им стать успешными спортсменами,
другие – со склонностью к творчеству, как Татьяна. Рождаются люди,
предназначенные для лидерства, и люди, для которых самым важным в жизни
становится ощущение собственной нужности кому-то. Разве это плохо? Почему мы
всегда стремимся причесать всех под одну гребенку, всех женщин и мужчин
непременно соединить в крепкие семьи с детишками и из каждого ребенка вырастить
родительскую мечту – физически здорового отличника, вежливого со старшими и
ласкового в семье? Родители Артема Кипиани вовремя поняли главное: их сын не
должен быть отличником, он должен быть счастливым. Он должен получить
полноценное образование и жить полноценной жизнью, пусть более трудной, чем все
остальные, но ТАКОЙ ЖЕ, как все, и если для этого приходится получать тройки в
аттестате, то пусть будут тройки. А сколько родителей не понимают этого?
Ребенок рожден для того, чтобы быть лучшим в стране краснодеревщиком,
уникальным мастером, а его ругают за то, что он плохо понимает астрономию и не
может выучить сто слов по-немецки. Его заставляют заниматься, ему нанимают
репетиторов, пропихивают в институт, который ему неинтересен, и несчастный
учится, умирая от скуки, потом работает, умирая от тоски и злости, он не делает
карьеру, потому что постылая работа не может быть успешной. И все это
вместо того, чтобы заниматься любимым делом и быть счастливым. Может быть,
Ирочке Миловановой вовсе не нужно выходить замуж, чтобы быть счастливой, потому
что она счастлива ощущением своей необходимости в этой семье. Интересно, а что
нужно Денису Баженову, чтобы стать счастливым? Быть возле Артема? Или жить
своей собственной жизнью?
– Настя! Ты что, не слышишь?
Мелодичный голос Ирочки звенел у самого Настиного уха.
– А? Извини, я задумалась. Что?
– Тебя к телефону.
– Лешка?
– Коля Селуянов. Говорит, срочно.
– Он всегда так говорит, – спокойно ответила Настя,
сползая с дивана, на котором сидела, уютно поджав под себя ноги. –
У него вечный пожар.
– Пригласи его к нам, хоть пирожков поест, – предложила
Ира.
– Не выйдет, – покачала головой Настя, –
у него теперь жена есть, отменная кулинарка.
– А ты все равно пригласи, вдруг придет?
* * *
Как ни странно, Селуянов пришел. Поохав над маленьким
Стасовым, он тут же выцыганил у Татьяны два экземпляра ее последней книги и
попросил написать автографы для жены Валентины и для тестя, который оказался
большим поклонником Таниного творчества.
– Он как узнал, что я с тобой знаком, так всю плешь проел,
чтобы автограф твой получить, – тараторил Николай с набитым ртом. Пирожки
он поглощал с такой скоростью, что у Ирочки не осталось ни малейших оснований
опасаться за результаты своих трудов. Ничего не пропадет и не
зачерствеет. – А у меня и так с растительностью на голове не очень,
так я подумал, что надо побыстрее ему книжку привезти, пока я вконец не
полысел.
Через десять минут на огромном блюде не осталось даже
крошки.
– Спасибо, родная, – с чувством произнес Селуянов,
целуя Ирочку в обе щечки, – ты не дала погибнуть светочу советской
легавки.
– Российской, – поправила Ира с улыбкой.
– А, ну да, никак не переучусь.
– И не легавки, а милиции, – снова поправила его
Ира. Она очень трепетно и с огромным уважением относилась к работе Татьяны и
всегда воспринимала любые пренебрежительные слова в адрес милиции как личное
оскорбление.
– Ладно, сойдемся на ментовке. Я предлагаю тебе
разумный компромисс, или, как нынче модно говорить, консенсус. Это я такой
уступчивый, потому что объелся. Слушайте, люди, я вдруг подумал, может, у них в
Думе столовка плохая, а? Чего ж они там никак договориться не могут? Такое
впечатление, что наши всенародно избранные парламентарии заседают
полуголодными. Сытый человек должен быть добрым, понятливым и уступчивым, как
я. А они злые, никому ничего не уступают и совершенно не понимают, что им
говорят. Надо с этим делом разобраться, нельзя допустить, чтобы судьбы страны
зависели от повара, который не умеет готовить. Об этом правильно писал еще
знаменитый детский поэт. Помните? «Враг вступает в город, пленных не щадя,
потому что в кузнице не было гвоздя».
– Коля, уймись, – попросила Настя. – Если ты
наелся, то пошли, уже поздно.
Однако остановить Селуянова, если уж он начинал балагурить,
было не так-то просто.
– Не смей затыкать мне рот упреками, – заявил
он, – это можно сделать только вкусной едой.
– Коленька, а может, отбивную съешь? – обрадовалась
Ира. – Она еще горячая, а если хочешь, я тебе свежую поджарю.
– Свежую не надо, – гордо отказался Селуянов, –
давай ту, которая уже есть.
Он тут же принялся с аппетитом уминать жареное мясо
вприкуску с хлебом и свежими огурцами.
