– Только то, что она сказала, Коля. Она не верит, что он не
убивал. Проще говоря, она уверена, что он убил жену. И теперь у нее сердце
разрывается, потому что она его любила, то есть считала человеком хорошим и
порядочным, а он оказался убийцей. Более того, муж обо всем узнал, и их брак на
грани развала. Какая женщина такое выдержит?
– Ася, но, если она уверена, что Дударев убийца, значит, у
нее есть основания. Понимаешь, о чем я говорю? Она что-то знает, или Дударев ей
сам признался, или у нее есть какие-то доказательства. Так я что хочу сказать:
может, мы зря столько сил кладем на это дело? Может, надо просто поплотнее
поработать с Ермиловой, расколоть ее?
Настя вздохнула, вытащила из пачки сигарету, щелкнула
зажигалкой.
– Ничего она, Коленька, не знает. У нее интуиция,
обыкновенная пресловутая женская интуиция, в которую мужики обычно не верят и
над которой посмеиваются. Она сердцем чует. Понял?
– Понял, не дурак. Приехали. Освободите салон, гражданочка.
– Сейчас освобожу. По кассетам новостей нет?
– Ой, ё-моё, я и забыл тебе сказать! – спохватился
Селуянов. – Так, понимаешь ли, дамочками сегодняшними увлекся, что
все из головы вылетело.
– Ты не дамочками увлекся, Николаша, а порочной и жестокой
идеей раскрутки Ольги Ермиловой. Признавайся, ты ведь именно из-за этого так
срочно меня разыскивал?
– А ты не перечь старшим, – парировал он. –
Я сказал – из-за дамочек, значит, из-за дамочек. А про кассеты…
С кассетами все оказалось просто, как в сказке. Костя
Вяткин, покойничек, был большим любителем и ценителем музыки и каждый раз,
получая оригинал записи и ящик чистых кассет для переписки, оставлял себе по
одному экземпляру продукта исключительно для собственного удовольствия.
В квартире у него обнаружили такую фонотеку, что иному магазину и не
снилось. Установить, кто привез и кто должен был забрать тот товар, который
нашли в квартире Вяткина, конечно, трудно, практически невозможно, но зато
вполне можно установить, кто торговал теми кассетами, образцы которых нежно
хранил Костя. Торговала ими фирма «Мелодия-Плюс», та самая, в которой работал
и пресловутый Лыткин, пытавшийся убить Дениса Баженова.
– Так что теперь все ясно как божий день, –
с удовлетворением констатировал Селуянов. – Дударев нанимает Вяткина
для убийства своей жены Елены, а впоследствии, когда выясняется, что Вяткина на
месте преступления видел некий юноша, дается команда юношу выследить и убрать.
Заодно и Вяткину рот затыкают, очень уж вовремя он умирает от передозировки.
Теперь все, концы в воду. Стало быть, наша задача – доказать, что заказ Вяткину
сделал Дударев, и дело в шляпе.
– Или Дударев, или кто-то по его поручению, – возразила
Настя. – И надо доказывать, что Лыткину велели убить Дениса, а ведь
наш маленький дружок Вася Лыткин твердо стоит на том, что хотел только лишь
попугать Дениса, который собирался взять диск и уйти с ним, не заплатив.
И отступать с этого проторенного пути он совершенно не намерен.
И еще надо доказывать, что Вяткину помогли умереть.
– Ну, мать, это ты размахнулась! Кто ж тебе это докажет? Скажи
спасибо, если Дударева удастся к стенке припереть.
– А фотография? С ней что прикажешь делать?
– Да, фотография… Я тебе с ходу могу придумать версию,
хочешь?
– Хочу. Только правдоподобную.
– Пожалуйста. Заказ Вяткину действительно делал не Дударев,
а кто-то по его поручению. Почуяв, что дело оглушительно пахнет керосином, что
мы задержали Лыткина и вот-вот размотаем всю компанию, этот посредник решает
все свалить на Дударева и вывести себя из игры, тем паче Дударев не только
подозреваемый, но уже и арестованный. Вот он и подсовывает бабке Клаве
фотографию Дударева, смотри, говорит, на нее внимательно, баба Клава, и когда
тебя милиция спросит насчет Костика, соседа твоего, и насчет того, кто к нему
приходил, ты им и обскажи подробно, какого мужика ты видела. Не меня ты, баба
Клава, видела, а этого вот дядю, и подарю я тебе за это настоящие хрустящие
бумажки, на которые ты сможешь купить в торговых точках массу полезных и
приятных вещей. Конечно, это непорядочно с его стороны ужасно, но с точки
зрения самосохранения вполне разумно. Как версия?
– Годится, – согласилась Настя. – Версия классная.
Только проверять надо и доказывать. У тебя есть идеи, как искать этого
посредника?
– Ну ты даешь! – возмутился Селуянов. –
И версию я тебе придумай, и как посредника найти – расскажи. И швец,
и жнец, и на дуде игрец – и все один я, бедненький Коленька.
– Ладно, бедненький Коленька, – рассмеялась Настя,
выходя из машины, – пожалеем тебя всем дружным коллективом. Будешь за
швеца и за жнеца, а на дуде, так и быть, я поиграю. Целую страстно, до завтра.
Она уже шагнула в раскрытые двери лифта, как вдруг ей пришла
в голову мысль, до того странная, что она сначала опешила, потом резко
развернулась и побежала на улицу. Но Селуянов уже уехал. Настя медленно
вернулась в подъезд, поднялась в свою квартиру. Дома было темно, тихо,
пусто и душно. Стянув с себя влажные от пота джинсы и майку, Настя встала под
прохладный душ. Посетившая ее мысль не давала покоя. Она понимала, что мысль
эта беспокоила и Колю Селуянова, только он ее не прочувствовал, не осознал.
Сыщицким чутьем он определил, что в этой истории есть белое пятно, и пятно это
его тревожило, заставило искать Настю и пытаться разговаривать с ней. Но
смутная тревога так и не вылезла на поверхность сознания и не позволила Николаю
сформулировать свой вопрос. А вопрос был действительно интересным.
Почему Анатолий Леонидович Храмов, узнав все то, что сегодня
узнал Селуянов, ни слова не сказал своим клиентам? Почему он не предупредил
Ольгу Ермилову о том, что ее муж давно все знал? Почему он промолчал, говоря,
что все в порядке и дело движется, а потом внезапно отказался от дела?
* * *
Иван Федорович Булгаков не подвел и на этот раз. Задание
Селуянова он выполнил оперативно и в полном объеме. Клавдия Никифоровна
Романова среди знакомых и соседей слыла счастливой мамашей, ибо вырастила и
воспитала хороших детей. Сын ее был моряком-подводником, служил где-то
в Мурманске, года примерно три назад его сильно повысили в должности, и с
тех пор он стал регулярно присылать матери очень приличные деньги. Дочка вышла
замуж за строителя из Магадана, уехала к нему, в первые лет десять-пятнадцать
они изо всех сил заколачивали деньгу, даже в отпуск не ездили, брали наличными.
А потом, как новая экономическая политика началась, на скопленные деньги
открыли собственное дело – строительную фирму, так что теперь процветают и
мамашу старенькую не забывают, тоже денежки шлют регулярно. Клавдия
Никифоровна, напуганная всеми пережитыми за шестьдесят восемь лет жизни
реформами и передрягами, деньги, присылаемые детьми, сначала не тратила, на
книжку складывала да в чулок запихивала, мало ли как жизнь обернется, даже и
похоронить не на что будет. А вдруг сына с военной службы погонят по
сокращению армии? А вдруг строительное дело у дочкиного мужа прогорит?
Затем, видя, что ничего плохого не происходит, а запасы на случай
непредвиденной беды уже сделаны, начала понемногу тратить. Телевизор новый
купила, шубу, из одежды кое-что, посуду хорошую, да и всякого по мелочи.
