– Веревки ты из меня вьешь, – хмуро проворчал Коротков.
– Я просто пользуюсь тем, что пока еще ты младший по
званию. Не плачь, Юрик, скоро ты станешь подполковником, и эта малина
закончится. Будешь меня погонять, как пассажир рикшу. Так я пошла?
– Иди уж, ладно.
Коротков подошел к двери и прислушался.
– Ну, что там наши генералы? – спросила Настя.
– Кажется, больше не шастают. По крайней мере,
подобострастных голосов в коридоре не слыхать. Да, чуть не забыл спросить, как
там Стасов с семейством?
– Хорошо. С Иришкой воюют, все пытаются ее жизнь
устроить. Пора ее познакомить с Мишей Доценко, может, у них сладится.
– А что? – оживился Коротков. – Идея богатая.
Ирка будет хорошей милицейской женой, она же вон сколько лет при Татьяне
просуществовала, так что в наши трудности легко вникнет. А малыш как?
– Огромный. Вот такой, – Настя широко развела
руки. – Ты давно у них не был?
– Месяца два, наверное. Гришка еще не ходил.
– Теперь вовсю топает.
Коротков ушел к себе, а Настя сделала несколько телефонных
звонков и отправилась к бывшим коллегам Анатолия Леонидовича Храмова.
По дороге она забежала к эксперту Олегу Зубову.
– Чего пришла? – хмуро встретил ее Зубов. –
У меня твоего ничего нет.
– Я знаю. Олеженька, я могу обратиться к тебе
с просьбой?
– Через буфет, – традиционно ответил эксперт. –
Я бесплатно не подаю.
– Я сбегаю, – согласилась Настя. – Но
просьбу-то можно высказать или как?
– Валяй, – милостиво разрешил он.
Оторвавшись от микроскопа, он с наслаждением распрямил плечи
и с хрустом потянулся.
– Одни хворобы от такой работы, – пожаловался
Олег. – Сидишь целыми днями ссутулившись, или на коленях ползаешь по сырой
земле, или…
Это было необходимым элементом общения с Зубовым, и
каждый, кто хотел с ним хоть о чем-то словом перемолвиться, должен был
набраться мужества и терпеливо выслушать весь пакет жалоб на работу, здоровье,
порядки в стране и глобальное потепление в атмосфере. Зубов был очень
квалифицированным специалистом и имел право подписи по огромному количеству
самых разнообразных экспертиз, поэтому с ним считались и терпели его причуды и
несносный характер. Настя испытание выдержала с честью, она просто отключилась
и думала о своем.
– Давай свою просьбу, – наконец сказал Олег. –
Опять что-нибудь «срочно-секретно-губчека»?
– Да нет, все проще гораздо. Ты Мусина знаешь?
– Эксперта? Знаю. И чего?
– А ты можешь ему позвонить?
– Могу. И зачем?
– Понимаешь, у следователя Гмыри в производстве находится
дело, по которому я работаю. Гмырю я с самого утра поймать не могу, а Мусин был
на месте происшествия и брал образцы. Я хочу узнать у него
результаты. Только он ведь мне не скажет, кто я ему? Мы практически незнакомы.
– Это можно, – с облегчением ответил Зубов. – Труд
невелик. В буфет можешь не бежать, тебе по старой дружбе бесплатно сделаю.
Через десять минут Настя выходила из здания на Петровке,
повторяя про себя: «На окурках слюна только Храмова. На одном стакане следы
пальцев Храмова, следы его губ и остатки минеральной воды. На другом стакане
ничего нет, кроме пальцев Храмова. Даже следов воды. Следов рук, не
принадлежащих хозяевам квартиры, на месте преступления достаточно, но это и
понятно, учитывая, что Храмов часто принимал клиентов у себя дома. Какие из них
принадлежат убийце? Или никакие? Судя по тому, что Храмов поставил гостю
стакан, а тот к нему даже не прикоснулся, он был более чем осторожен. Ведь
часто случается, что преступник все-таки пьет и ест вместе с будущей жертвой, а
потом тщательно моет за собой посуду и уничтожает следы там, где их оставил.
Это сразу бывает заметно при осмотре. А убийца Храмова так не сделал. Он
просто постарался не оставлять следов, а те, которые оставил, невозможно
вычленить из бесчисленного количества следов, оставленных другими людьми.
Храмов две недели жил один, без жены, судя по количеству пыли в квартире,
уборку он за это время не делал ни разу, а посетители к нему ходили по
нескольку раз в день. И преступник прекрасно понимал, что за две недели в
квартире так натоптали и столько всего в нее нанесли, что он может спать
спокойно и ни о чем не волноваться. Умная сволочь!»
* * *
И снова Селуянову понадобилась помощь Ивана Федоровича.
Булгаков обладал отменной памятью, в том числе и зрительной, лица запоминал с
первого раза и надолго, и в задуманной комбинации без него было никак не
обойтись.
В квартире Клавдии Никифоровны Романовой временно
«поселилась» тучная немолодая женщина по имени Лидия Ивановна, бывший
эксперт-криминалист, лет пять назад вышедшая на пенсию. Она должна была вести
себя тихо, к телефону не подходить, зато открывать дверь, ежели кто позвонит.
Но открывать не всем. Понятное дело, если к тете Клаве заявится кто-то из
соседей или приятельниц, то им долго придется объяснять, кто такая эта
посторонняя женщина и что она здесь делает. Вранье-то можно любое придумать, и
очень даже правдоподобное, но нет никаких гарантий, что ожившая после приступа
Клавдия Никифоровна не позвонит из больницы как раз этой приятельнице или этим
соседям с просьбой, например, привезти ей что-нибудь или просто проверить, не
взломана ли дверь в квартиру. И сильно госпожа Романова удивится, узнав от
них, что в ее доме находится некая родственница, приехавшая из далекого
Иркутска. Поэтому дверь открывать надо было весьма избирательно.
Иван Федорович Булгаков, выполняя предыдущее задание своего
куратора Селуянова, хорошо запомнил лица тех, кого видел возле дома Романовой и
возле соседних домов, а также лица ее приятельниц. Его задачей было сидеть во
временно свободной квартире Кости Вяткина, поставив стульчик прямо возле
входной двери, и внимательно наблюдать в «глазок» за всеми, кто подходит к
двери Романовой. Если лицо окажется знакомым, Булгаков при помощи несложного
технического устройства должен подать в соседнюю квартиру сигнал, дескать,
нельзя открывать, надо сидеть тихо и признаков жизни не подавать. Если к двери
подойдет существо, близкое по описанию к тем, кого считали посыльными от горячо
любящих детей Романовой, Булгаков должен подать другой сигнал, и бывший эксперт
смело откроет дверь и вступит в беседу. Вот и вся премудрость.
В квартире Романовой Лидия Ивановна промучилась два
дня, вздрагивая при каждом звонке в дверь. Она тут же бросала взгляд на
примитивную, но надежную технику и видела, что из двух лампочек горит только
одна. Стало быть, не то, можно не суетиться. К концу второго дня после
очередного звонка загорелись обе лампочки. Лидия Ивановна поправила прическу,
одернула кофточку и степенным шагом направилась к двери.
– Кто там? – спросила она для порядка.
