— Мы как раз хотели посмотреть, узнает ли малыш свою маму, — сказала акушерка. — Это прекрасный здоровый паренек, сэр. Все пальчики на месте — на ручках, на ножках, и у него мамины темные волосики. Все мужские причиндалы тоже в порядке. Но если хотите сами убедиться… — Она протянула ему ребенка.
Краска гнева бросилась Фионе в лицо. Она попыталась возразить, однако когда увидела, что Керкхилл просто поражен благоговейным изумлением, промолчала.
Фелина поймала взгляд дочери и улыбнулась.
— Твой крошка сынок такой красавчик, — сказала она. — Намного больше похож на Данвити, чем на Джардина.
— Это хорошо, — прошептала Фиона.
Потом она снова взглянула на Керкхилла. Ей показалось, что он даже вздрогнул.
— Хотите подержать, милорд? — спросила матушка Битон.
Он молча кивнул, по-прежнему не сводя глаз с младенца.
Ребенок вдруг перестал плакать и, казалось, в свою очередь, уставился на Керкхилла.
Фиона даже не сознавала, что замерла, не дыша, наблюдая, как он принимает у акушерки крошечный сверток и прижимает к широкой груди. В комнате воцарилась тишина. Все молчали, пока Керкхилл пристально всматривался в крошечное личико.
Фиона затаила дыхание, но Керкхилл взглянул на нее, светясь восхищением, и что-то повернулось в ее душе. Ей стало тепло и покойно.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем матушка Битон напомнила:
— Теперь вы должны отдать ребенка матери, сэр. Ему нужно поесть.
Керкхилл кивнул, все еще ни слова не говоря. Но взгляд, который он послал Фионе, подходя к ее постели, был исполнен теплоты. Оказавшись подле нее, он нагнулся, подавая ей младенца.
— Сначала положите его сверху, так, чтобы ушко было возле сердца, сэр, — сказала акушерка. — Он услышит, как оно бьется, и поймет, что мама рядом.
Выполняя ее указание, Керкхилл наклонился к самому уху Фионы и шепнул:
— Я никогда не отниму дитя у матери, мадам, разве что в случае смертельной для него опасности. Я не причиню вреда этому малышу.
Значит, он слышал по крайней мере часть того, что она сказала перед тем, как ему войти, поняла Фиона. Ей стало неловко, почти стыдно. Взглянув ему прямо в глаза, она сказала:
— Я верю вам, милорд. Однако просила бы вас уйти — ведь не собираетесь же вы смотреть, как я буду кормить?
— С радостью бы остался, мадам, — прошептал он, по-прежнему тепло и радостно глядя на нее. — Но я прекрасно понимаю, что вам хотелось бы побыть наедине с ним в этот первый раз. Кроме того, вам нужно отдохнуть. — Он взглянул на Флори: — Кому-нибудь из вас пришло в голову найти кормилицу?
Флори не решалась ответить, глядя на Фиону, но потом заговорила:
— Элиза, сестра Джейн, говорит, что у нее полно молока и для собственного малыша, и для этого тоже, милорд, поэтому…
— Сэр, это мой сын, — вмешалась Фиона, бросая на него исключающий возражения взгляд. — Я сказала старому Джардину, когда он умирал, что дам моему ребенку все, что ему понадобится. Поэтому, если ему нужна кормилица, это моя забота ее искать. А пока я сама буду его кормить и нянчить.
— Но вам придется некоторое время пробыть в постели, восстановить силы, — напомнил он. — Разумеется, будет лучше, если кто-нибудь другой…
— Я встану завтра или на следующий день, — перебила она. — Я знаю, что многие женщины после родов не тратят на себя много времени.
Матушка Битон возразила:
— Так то простолюдинки, миледи. Благородным дамам требуется отдых, ведь они непривычны…
— И как долго, полагаете вы, мне придется лежать? — спросила Фиона, стараясь не повышать голоса, хотя ей казалось, что все собравшиеся в комнате сплотились против нее.
Фелина поспешно сказала:
— Моя дорогая, что тут плохого — отдохнуть как следует? Ты уже знаешь, как тяжело рожать детей. Это мучительно больно и отнимает все силы. Я, например, провела в постели почти месяц после того, как родилась ты.
— Глупости! Ни за что я не буду столько лежать, — заявила Фиона. — Целый месяц! Да я с ума сойду от скуки. Кроме того, кто, по-твоему, займется домашними делами, если я буду валяться в постели? Или ты намерена остаться в Спедлинсе, чтобы вести здесь хозяйство?
— Я обо всем позабочусь, — сказал Керкхилл, — хоть вы будете лежать, хоть нет.
— Вот как, сэр? — удивилась Фиона. — Вам когда-нибудь приходилось вести дом?
— Нет, но для этого мне потребуется лишь велеть экономке делать все так, как было заведено прежде.
— Разумеется, этого было бы достаточно. Но у нас нет экономки, поскольку муж и свекор решили, что ее обязанности должна исполнять я. Я вела дом все эти два года.
Поэтому, думаю, вам следует позволить мне продолжать заниматься своим делом.
— Ну, мне все-таки кажется…
— Более того, — продолжала Фиона, не обращая внимания на попытку Керкхилла ее перебить. — Думаю, вам хватит хлопот с поместьями. Ни к чему вам вникать, как идут дела на кухне и в пекарне да как часто в доме моют полы.
— Значит, вы можете отдать распоряжения мне, а я передам их слугам и прослежу, чтобы все было исполнено, — невозмутимо заявил Керкхилл. — Но вы будете лежать до тех пор, пока матушка Битон не посчитает, что вы достаточно окрепли и можете встать с постели.
Фиона открыла было рот, чтобы сообщить ему все, что думает о его манере отдавать ей приказания точно простой служанке, но Фелина поспешно сказала:
— Дорогая, сейчас ты должна думать только о кормлении. Уверена, что Керкхилл падает с ног от усталости, как и я. Надеюсь, милорд, нам приготовили комнаты. Не окажете ли такую любезность… — Она улыбнулась, сделав многозначительную паузу.
— Конечно, миледи, — ответил он. — Я спрошу, где вам приготовили постель. Полагаю, вы захотите погостить здесь до тех пор, пока леди Фиона не поправится.
Выражение лица леди Фелины свидетельствовало о том, что она вовсе не была столь уверена в своих намерениях, как Керкхилл. Но Фиона всерьез собиралась встать на ноги как можно быстрее, невзирая на мнение матушки Битон. И уж точно могла обойтись без советов человека, который наивно полагал, что сможет ею помыкать как вздумается.
Такой же мятежный огонек Керкхилл уже видел в глазах собственной сестры, так что мог не заблуждаться насчет Фионы. Но ему хватило ума воздержаться сейчас от комментариев. Еще ему хотелось спросить у нее о ключе, найденном на столе во внутренних покоях, но инстинкт подсказал, что не следует этого делать, пока в комнате есть посторонние. Объявив себя хозяйкой дома, Фиона, несомненно, захочет взять ключ себе. А Керкхилл считал, что ему следует держать его у себя. Поэтому, пожелав Фионе доброй ночи, он поблагодарил матушку Битон за столь своевременную помощь и, пообещав ей и леди Фелине, что их устроят на ночлег, зажег свечу и вышел.
