Время уже перевалило за полночь, и за дверью спальни леди Фионы горело лишь несколько свечей. Но свечка Керкхилла давала огня достаточно, чтобы видеть ступеньки. По крайней мере так ему казалось до тех пор, пока, спускаясь вниз, он чуть не полетел кувырком, споткнувшись о маленького мальчика. Он сидел, обхватив руками колени, в глубокой тени на следующей лестничной площадке.
Керкхилл узнал его — это был мальчик, который так внимательно разглядывал его в самый первый визит.
— Что ты тут делаешь поздно ночью? — потребовал ответа Керкхилл.
— Подумал, не понадобится ли что вам или ребеночку, — осторожно начал мальчик. — Я не хотел ничего плохого, сэр. А еще мама…
— Кажется, ты Дэви, сын Джейн?
— Я Дэви, сын Джеба. Джейн — это моя мама.
— А кто из мужчин Джеб, твой отец?
— Мой отец умер.
— Мне жаль. Давно он умер?
В слабом свете свечи в глазах мальчика предательски заблестели внезапные слезы.
— Нет, совсем недавно, — прошептал он.
— Когда? — тихо спросил Керкхилл.
— Прям незадолго до того, как вам сюда приехать в первый раз.
— Ясно. А я потерял отца полтора года назад. Знаю, ты тоскуешь по отцу, точно так же как я тоскую по своему.
— Все равно тоскуете, даже, несмотря на то что прошло столько времени?
Ласково коснувшись плеча мальчика, Керкхилл сказал:
— Знаешь, парень, мне говорили — никогда не перестанешь тосковать по тем, кого ты любил и кого больше нет. Но, если хочешь, я скажу тебе одну вещь, которую понял сам.
— Что?
— Видишь ли, когда мне хочется спросить его о чем-нибудь или просто услышать его голос, мне почти всегда помогает память. Воспоминания делают его ближе — по крайней мере для меня. Не знаю, годится ли этот способ для других, но ты можешь попробовать. — Потом уже совсем другим, будничным тоном он добавил: — Кстати, надеюсь, твоя мама еще не отправилась спать. Ведь я не знаю, куда устроить на ночь леди Фелину и матушку Битон, да, кстати, куда отправиться на ночлег мне самому.
— Ох, чуть не забыл, — сказал Дэви. — Ход сказал, что комнату старого хозяина вымели, ставни открыли и устроили там настоящий сквозняк, а еще он развел большущий огонь, так что теперь там хорошо пахнет. Так он говорит — на тот случай если вам захочется там спать. И он велел убрать его собственную комнату для вашего слуги. А мама сказала, что леди Фелина может спать в комнате, что над спальней леди Фионы. Она там приготовила постель. А если леди нужна помощь, она может сказать мне, и я сбегаю за мамой.
— Тогда сейчас тебе, наверное, нужно привести маму и сказать ей, что леди Фелина была бы рада принять ее помощь, — распорядился Керкхилл. — Кроме того, пусть твоя мама позаботится также и о матушке Битон.
Кивнув, Дэви бросился вниз по лестнице.
А Керкхилл сошел вниз, в холл, где ему пришлось пробираться меж спящих людей, и направился во внутренние покои. Там он нашел Джошуа. Стоя на коленях, камердинер орудовал кочергой, помогая разгореться слабому огню в камине.
— Значит, ты решил, что я буду спать именно здесь? — спросил его Керкхилл. — Что ты сотворил с Ходом?
— Это Ход привел меня сюда, сэр, — сообщил Джошуа с кривой ухмылкой. — Сказал, что эта комната теперь ваша, а я должен занять маленькую спальню, что выходит на лестницу для слуг. Если вы не возражаете, сэр.
— Нет, если ее тоже хорошенько проветрили.
— Все сделано как надо. Ход сказал — они даже сняли все занавеси и вытрясли их во дворе, и перины тоже. Постелили свежее белье.
Перемена оказалась разительной, потому что Джошуа — или, скорее, сам Ход — зажег все свечи, какие нашлись в спальне, и теперь она выглядела уютно. Комната была просторной, а вычищенная до блеска и наполненная ароматом сосны, казалась еще больше. Приятное местечко, решил Керкхилл, при условии, что Джошуа будет следить за порядком.
— Мне будет здесь удобно, — сказал он. — Но что Ход? Он говорил что-нибудь про то, что уходит или, наоборот, остается?
— Ни слова, — ответил Джошуа. — Но он стал чуток гостеприимней, чем раньше. Впрочем, не знаю, что бы это означало.
— Я бы предпочел, чтобы Ход остался, хотя бы из-за того, что он отлично знал старого Джардина, да и Уилла тоже. Нам ведь предстоит разгадать загадку, и я намерен выяснить, что здесь стряслось.
— И как можно скорее, думается мне, — сказал Джошуа.
— Это почему же?
— Потому что мне говорили — по всей округе идут слухи. Многие верят, что не иначе как леди Фиона — а может, и вы сами — покончила с молодым Уиллом Джардином. «У кого еще была причина?» — говорят они. Ясно как день — все тут думают, что миледи очень даже хотела избавиться от мужа.
— Сомневаюсь, что он был ей хорошим мужем. Черт, я отлично знаю, что он был никудышный муж! Хватался за каждую юбку, что проходила мимо. Но почему местные сплетничают на ее счет? Женщины, кажется, ее любят — по крайней мере те, кого я тут видел.
— Конечно, они ее любят, но это не держит на привязи их языки. Раз люди решили, что у нее была причина, значит, она и прикончила беднягу.
Керкхилл возразил:
— Чепуха! Леди Фиона вполовину меньше Уилла ростом, да еще и в тягости. Она не могла этого сделать.
— Так, может быть, не одна, — заметил Джошуа. — Кто-то ей помог.
Керкхилл вдруг почувствовал озноб. Почему он сам не пришел к такому выводу? Учитывая, что он знал про нее и Уилла… кто-то другой вполне мог ей помочь — например кто-нибудь из слуг. Женщина красива, очень красива, пусть даже в положении. Она умна — а какой характер!
Что, если она решила: хватит с нее неверного взбалмошного супруга, — да и уговорила какого-нибудь влюбленного глупца пойти ради нее на убийство?
Глава 7
Остаток ночи Фиона провела почти без сна, потому что ребенок два раза начинал плакать, сообщая, что проголодался. Его нужно было кормить весь день и всю ночь. Стоило ему проснуться, как он начинал плакать. Так что Фионе стало казаться, что ей никогда больше не выспаться как следует.
Днем матушка Битон попросила устроить ей постель в комнате Фионы и отправила Флори отсыпаться в комнатку напротив. Она сама взялась присматривать за Фионой и младенцем в своей спокойной, уверенной манере.
Рано утром во вторник — солнечные лучи едва добрались до окон восточной стороны — акушерка взяла насытившегося малыша, перепеленала и уложила в колыбель возле постели Фионы.
— Не хотите ли сами поесть, миледи? — спросила матушка Битон, покачивая ногой колыбель. — Эти две ночки выдались очень хлопотными, а вы вчера едва ли проглотили хоть кусочек. Думаю, каша со сливками будет теперь в самый раз.
— Только не каша, — возразила Фиона. Но она действительно проголодалась! — Флори отлично знает, что я люблю, и скоро принесет мне поесть.
