Глава 9
Керкхилл злился. В утренней поездке с Эвартом он мало что увидел из владений Джардинов, куда меньше, чем планировал. Просто он решил составить компанию Фелине, успокоить ее после происшествия с собакой старого Джардина. Но причина, понял он, не только в этом. Ему внушало опасение настроение Фионы.
Прибытие дяди и сестры положило конец его намерениям продолжить после дневной трапезы объезд земель в сопровождении Эварта.
— Я думаю, ты должен кого-нибудь послать к леди Фионе, чтобы ей сказали, что приехали гости; — напомнила Нэн. — Разумеется, это ее обязанность приветствовать гостей!
— Разве я не оказал вам достойный прием, Нэнни? — мягко поинтересовался Керкхилл.
Устремив на него лукавый взгляд, сестра тряхнула головой. Но ему не было суждено узнать, что она собиралась ответить, потому что в зал влетела Фиона. Поверх серого платья она набросила ярко-красную шаль и выглядела просто чудесно. Она быстро шла к их столу, с высоко поднятой головой, сверкая глазами, а щеки ее алели, почти как шаль.
Керкхилл встал, терпеливо дожидаясь, когда она подойдет.
Невозмутимо выдержав ее гневный взгляд, он сказал:
— Как видите, миледи, у нас гости. Позвольте вам представить моего дядю, сэра Джеймса Сейтона из Лотиана, и мою младшую сестру Анну Сейтон.
— Добро пожаловать в Спедлинс, — сказала Фиона, приветствуя обоих вежливым кивком. — Рада вас видеть. Однако мне хотелось бы сказать вам пару слов, Керкхилл, если не возражаете.
— Боже правый, у вас такой раздраженный вид! — сказала Нэн. — Что-нибудь случилось?
И только теперь Керкхилл смог отвести взгляд от Фионы, чтобы заметить, наконец, что в дверях маячит Ход. Фиона метнула в Нэн убийственный взгляд:
— Боюсь, разговор не предназначен для посторонних ушей или всеобщего обсуждения. Керкхилл?
— Да, конечно, я иду, — отозвался он.
Извинившись перед присутствующими, он торопливым шагом пошел за Фионой.
Ход ждал на месте, храня молчание.
Подойдя к Ходу, Фиона зло, вполголоса, сказала:
— Он донес эти ужасные слухи обо мне до самого Дамфриса, а теперь издевается надо мной, рассказывая, что тамошний шериф имеет обыкновение вешать женщин, которые убили своих мужей! Я не потерплю его больше в этом доме, Керкхилл. Ему придется убираться.
Керкхилл сказал:
— Ты слышал, что сказала миледи, не так ли, Ход? — Управляющий кивнул, и Керкхилл продолжил: — Что ты скажешь на ее обвинение?
— Милорд, я не сделал ничего такого, за что бы мне следовало просить прощения. Наверное, я не так выразился, вот леди Фиона и приняла мои слова за дерзость. Я хотел всего-навсего поделиться новостью, которую услышал от одного человека. Ложные обвинения, возможно, уже долетели до ушей шерифа Максвелла. Говорят, он особо не церемонится. Боюсь, его заинтересует то, что болтают о нашей госпоже.
— Ясно, — сказал Керкхилл.
Он отметил, как ощетинилась от негодования Фиона, выслушав правдоподобное, но слишком уж благовидное объяснение Хода. Тем не менее, Ход, казалось, говорил искренне, а она очень болезненно реагировала на все, что бы ей ни сказали. Хорошо, что в первую встречу он узнал, что она умеет вести себя очень сдержанно. Иначе принял бы ее за истеричку. Керкхилл видел, с какой уверенностью и теплотой держит она себя с детьми. Случалось ему также быть свидетелем гневных вспышек, но и тогда Фиона, казалось, была намного спокойнее, чем сейчас.
Мрачно взглянув на него, она сказала:
— Все было совсем не так.
— Если угодно, мы поговорим об этом позже, миледи, — ответил он. — А сейчас послушай, что я скажу тебе, Ход. Шериф пусть как хочет, но леди Фиона останется в безопасности под моей защитой. Я благодарен тебе за беспокойство и уверен, леди Фиона тоже его оценит, когда обдумает на досуге. Однако на будущее — не трудись делиться с госпожой своими тревогами, обращайся лучше ко мне.
— Как прикажете, милорд, — ответил Ход, поклонившись. Потом, обращаясь к Фионе, добавил: — Прошу прощения, миледи, если оскорбил вас. Говорю вам правду — и в мыслях не держал, что вы можете расстроиться.
— Я тебе не верю, — возразила Фиона.
— Можешь идти, Ход, — велел Керкхилл. — Но помни то, что я тебе сказал.
Еще раз поклонившись, Ход повернулся и вышел.
— Вы обещали, что не станете держать его в управляющих, если он будет плохо работать, — напомнила Фиона. — Но теперь я просто не желаю, чтобы он тут был, вот и все.
— Я не стану прогонять человека лишь из-за простого недоразумения, — возразил Керкхилл. — Однако полностью согласен, что ему не следует общаться с вами непосредственно. Этого легко избежать — отдавайте распоряжения через меня. Но, если говорить честно, — добавил он, видя ее неодобрение, — он не осмелился действовать в обычной грубой манере. Думаю, что он старается свыкнуться со своим новым положением в доме. И вы не должны считать, что я столь опрометчиво пренебрегаю вашим мнением. Я видел, с каким негодованием вы слушали его объяснения. Считаю, что вы не преувеличили, описывая произошедшее, — вы видели его именно так. Но с другой стороны, вам следует понимать вот что: собеседники отнесутся к вашим жалобам не так серьезно, как хотелось бы, если увидят, что вы гневаетесь.
— Хотите сказать, что я становлюсь истеричкой?
— Да, — ответил он, глядя ей в глаза. — Вам следует держать себя в руках. Я знаю, вы умеете быть сдержанной и рассудительной. Но в последнее время спокойствие дается вам с трудом.
Фиона вздохнула:
— Ваша правда. Иногда я сама себя не узнаю! Как будто смотрю со стороны, как совершенно не знакомая мне Фиона кричит на людей, точно мегера.
— В вашей жизни произошли большие перемены, — спокойно напомнил ей Керкхилл. — Пройдет немало времени, прежде чем вы свыкнетесь с тем, что потеряли мужа и свекра, получили опекуна и родили крошку сына. И все это за какой-то месяц! Мне кажется, что вам все же могла бы помочь Элиза, сестра Джейн. Она могла бы стать кормилицей, хотя бы на ночь, чтобы вы могли спокойно отдыхать.
Фиона уставилась себе под ноги, потом снова посмотрела на Керкхилла.
— Я подумаю, — пообещала она.
— Хорошо. А теперь вам следует пойти и должным образом поприветствовать моего не в меру сговорчивого дядюшку и дерзкую сестру. Но сначала скажите — не хотите ли, чтобы Нэн извинилась за недопустимый вопрос? Знаете ли, она обожает говорить такие вещи, но лишь затем, чтобы посмотреть, какова будет реакция.
— В самом деле? — сухо отозвалась Фиона.
— Именно. Отец сурово покарал бы меня, вздумай я вести себя подобным образом. А в сестре это казалось ему забавным. Потом ему перестало так казаться, но было поздно — это вошло у нее в привычку. Я пытался ее усмирить, и, казалось, небезуспешно. Но теперь, когда меня нет дома, при попустительстве матери и дяди Нэн закусила удила.
