Жан-Пьер молчал, и англичанин продолжил:
— Жизнь моей жены висит на волоске, и, поскольку она уроженка Шотландии, ее немногочисленные родственники слишком далеко. Вы, по крайней мере, сможете продать дом и найти детям другое пристанище, где они будут в безопасности.
Он явно обдумал свое положение со всей тщательностью.
Сочувствуя полковнику, Жан-Пьер ответил:
— Я сделаю все, что в моих силах, но помните, что я могу умереть, а вы остаться в живых.
— Тогда я позабочусь о ваших родителях, — сказал полковник. — Давайте составим завещания, оставив друг друга опекунами.
Это казалось скорее игрой, чем реальностью, и Жан-Пьер согласился.
При помощи двух медсестер — француженки со стороны Жан-Пьера и англичанки со стороны полковника — они написали соответствующие завещания в самом что ни на есть официальном стиле.
Когда мужчины подписали каждый свой документ, их подписи удостоверили медсестры.
Потом Жан-Пьер и полковник спрятали документы в свой багаж, который должны были отослать их семьям в случае смерти.
— Я думаю, мы просто сгущаем краски, — заметил Жан-Пьер. — Хорошая выпивка, чтобы приободриться — вот что нам нужно. Лично я не отказался бы от бокала шампанского.
— Я тоже, — согласился полковник. — Но в женском монастыре можно получить только лимонад!
Они рассмеялись.
В то же время Жан-Пьер мучился от сильных болей в плече и был благодарен, когда медсестра принесла ему снотворного.
— Джентльмены, вы слишком много разговариваете, — укорила она их. — Вы должны спокойно себя вести и позволить Господу излечить вас.
— Очень надеюсь, что он делает именно это, — отозвался Жан-Пьер.
Медсестра снисходительно улыбнулась французу: он был весьма хорош собой!
Жан-Пьер почувствовал, что снотворное начало действовать, и стал проваливаться в забытье.
* * *
Неделю спустя Жан-Пьера забрали из монастыря. Врачи сказали, что операция, которую ему необходимо сделать на плече, слишком сложна для них, поэтому они перевезут его в Париж.
Молодой человек понимал, что ему уделяют особое внимание, стало быть, известно, кто его отец. Это имя по-прежнему производило на французов впечатление.
Ему не хотелось покидать своего друга полковника и других раненых, с которыми он успел подружиться, однако Жан-Пьер понимал, что ему очень повезло оказаться в привилегированном положении.
Жан-Пьеру совершенно определенно не хотелось стать инвалидом или калекой на всю оставшуюся жизнь.
Он отправился в Париж в экипаже. Переезд было бы очень тяжело перенести, если бы не обезболивающие средства, которыми его обеспечили на все время путешествия.
Прибыв в Париж, Жан-Пьер настоял, чтобы его родителям немедленно сообщили о его приезде. Тогда-то он и узнал о горестном событии, которое скрывали от него монахини, пока он находился в монастыре.
Его отца не стало.
Теперь маркизом де Кастильон был Жан-Пьер.
Вот почему к нему относились с особым вниманием, которого никогда не получил бы простой солдат.
Спросив о матери, Жан-Пьер узнал, что она больна и раздавлена горем потери мужа.
Впрочем, три недели спустя она навестила сына, и Жан-Пьер ужаснулся произошедшей в ней перемене. Мать всегда казалась ему молодой, привлекательной и энергичной. А теперь он увидел старую женщину, которую ничего особенно не интересовало, не исключая даже собственного сына.
— Мне не хватает твоего отца, мне безумно его не хватает, — простонала она. — Не представляю, как я буду без него.
— Скоро с тобой буду я, мама, — ответил Жан-Пьер, — и я обо всем позабочусь.
— Надеюсь, это правда, — сказала мать, — но вчера я видела твоего хирурга, и он сказал, что тебе придется провести в больнице долгое время. Он не может даже предположить, когда ты вернешься домой.
Эта новость была для Жан-Пьера удручающей.
В то же время он хорошо понимал, что не может сам подняться с кровати и лишь с трудом способен есть одной рукой.
* * *
Жан-Пьер пролежал в больнице два года.
Потом врачи наконец сказали, что ничего больше не могут для него сделать и он может возвращаться домой.
Когда они произнесли последнее слово, Жан-Пьер чуть не рассмеялся, но никак не от веселья.
У него не было дома.
Мать умерла в прошлом году не столько от разбитого сердца и тоски по мужу, сколько от злокачественной опухоли, с которой не смог справиться ни один врач.
Перед смертью матери Жан-Пьер узнал, что платить ренту за парижский дом, который всегда принадлежал маркизам де Кастильон, стало нечем.
Поскольку мать нуждалась в деньгах, Жан-Пьер согласился продать дом, хотя и за малую долю его истинной стоимости.
Эти деньги были необходимы, причем очень срочно, и он не мог позволить себе ждать.
«У меня нет дома», — подумал Жан-Пьер, покидая больницу, но потом вспомнил о замке.
Его детские годы прошли в Англии, и он почти забыл, что замок принадлежит его семье. В путеводителях по Франции он преподносился как прекрасный образец архитектуры начала шестнадцатого столетия.
Жан-Пьеру было известно о замке лишь то, что его разграбили революционеры, которые явились туда, чтобы забрать его отца и мать на гильотину. Узнав, что аристократы успели покинуть страну, они пришли в бешенство.
Замок тогда автоматически перешел в собственность государства, и Наполеон вернул его законным владельцам только перед тем, как Жан-Пьер вступил в ряды армии.
Молодой человек был уверен, что отец им не занимался.
«По меньшей мере, — размышлял он, — поскольку замок мой, у меня будет крыша над головой. Также необходимо выяснить, используются ли какие-то части прилегающих земель под посевы или для других нужд».
Когда-то маркизы де Кастильон владели огромным количеством земель, окружающих замок, но то, что вернули при попытке Наполеона умиротворить представителей Ancien Regime, было лишь малой частью.
По крайней мере, они будут принадлежать ему, ведь, как он думал, другого места для него не найдется.
Жан-Пьер собрал остатки имущества родителей, сохраненные для него немногочисленными слугами, ухаживавшими за его матерью.
Он отправился в путь в легком экипаже, запряженном двумя лошадьми. Дорога предстояла долгая, хотя замок находился недалеко от Парижа.
Жан-Пьер понимал, что переутомлять себя сразу после выписки из больницы будет ошибкой, а потому устроил по пути две остановки с ночлегом.
Он отметил, что ему достались хорошие лошади, что дороги слегка улучшились и при обычных обстоятельствах он доехал бы из Парижа до замка за семнадцать-восемнадцать часов.
