— Боюсь.
Ян усмехнулся.
— Не тревожься. — Он вдруг вспомнил ту лёгкую улыбку, что неизменно скользила по губам Мари в минуты смертельной опасности. — Я справлюсь.
— Какой бы ни оказалась моя правда?
— Обещаю.
— Поцелуй меня.
Её губы были сухими и горячими. Сквозь тонкую ткань одежды Ян чувствовал, что Мари знобит.
— Забыть бы всё как кошмарный сон… — Она нехотя отстранилась. — Ян, отдай мне оружие.
— На. — Он протянул ей «АПС», который взял в силу привычки: постоянно находиться при оружии.
Мари положила автоматический пистолет рядом с планшетом сканера и, подойдя к стене, вдруг с лёгкостью сдвинула в сторону панель облицовки, под которой открылся массивный люк в человеческий рост.
— Пойдём.
Ян покосился на надпись.
«Зона карантина. Посторонним вход строго воспрещён».
— Это ты писала?
— Нет. — Мари возилась с каким-то устройством. — Тут сложная система доступа, — пояснила она. — Не понимаю, кто проектировал эти отсеки, но они словно специально были созданы для моих исследований.
Массивный люк наконец начал медленно открываться.
Ковальский вслед за Мари вошёл в просторное помещение.
Люк за спиной тут же закрылся.
— Не пугайся.
Мари включила свет.
Ян считал, что морально подготовил себя к чему угодно, но понял, что ошибся.
Посреди помещения, в окружении многочисленных компьютерных терминалов, располагался комплекс, от которого веяло жутью. Он одновременно напоминал реанимационную камеру и изуверское приспособление для пыток.
В первый момент Ковальский подумал, что в специальных захватах распято обезглавленное человеческое тело с препарированной грудной клеткой, но, заставив себя присмотреться, понял — перед ним не человек.
Это был сервомеханизм, снабжённый оболочкой из настоящей, живой плоти.
Андроид.
Отчленённая, изуродованная пулями голова располагалась отдельно, от тела к ней тянулись тонкие трубки, в которых медленными толчками двигалась кровь.
Мерно вздымался механизм аппарата принудительного дыхания.
— Он живой? — не сумев скрыть дрожь в голосе, спросил Ян.
— Наполовину, — обернувшись, ответила Мари. — Подойди ближе. Вот сюда.
Ян сел в предложенное кресло.
Лучше бы он воздержался от завтрака.
Несмотря на десятилетнюю закалку, нервы вдруг начали сдавать.
— Это не самое страшное, — успокоила его Мари.
— Я уничтожал дройдов, — глухо ответил Ян. — Но никогда не видел подобного… противоестественного сочетания.
— Живого с неживым? — Мари нервным движением взяла лазерную указку, и крохотная алая точка очертила четыре полупрозрачных продолговатых цилиндра, расположенных в грудной полости. — Это нейромодули, — пояснила она. — Обычно у андроидов их либо нет вовсе, либо в систему интегрирован только один нейросетевой блок.
— Скольких ты препарировала?
Мари повернула голову. Высказывание Яна ей явно не понравилось.
— Нет нужды препарировать дройдов. В «запретке» достаточно останков, которые легко осмотреть. Те, кто охотится на машины, как правило, забирают только блоки долгосрочной памяти. Нейромодули остаются на месте. С них невозможно снять информацию без специальной аппаратуры. Поэтому они истлевают, превращаясь в бурый осадок на стенках защитных контейнеров. Мне оставалось лишь подсчитывать количество пустых цилиндров, интегрированных в ту или иную машину. Статистика…
— Хорошо, я понял. Извини. Но как быть с этим?
— Я его спасла, — ответила Мари. — Два года назад, — уточнила она.
— Как это случилось?
— Он пытался бежать из города. Ему удалось добраться до «запретки», там его настигли преследователи. Их было четверо.
— Люди?
Мари отрицательно покачала головой.
— Машины. Подобные ему.
Ян мрачнел с каждым услышанным словом.
— Так всё же, как это произошло? — переспросил он.
— Я услышала выстрелы. Знаешь, с некоторых пор, особенно после того, как я смогла проникнуть в этот комплекс, запретная зона стала для меня понятнее и предпочтительнее города. Вот частичный ответ на вопрос: почему я не вернулась.
— И ты не смогла остаться в стороне, услышав выстрелы?
— Естественно. Только я опоздала. Всё произошло на старой дорожной развязке, ты должен её знать, похожа на лист клевера.
— Да, знаю.
— Они догнали его. Машину буквально изрешетили пулями. Но этого им показалось мало — я наблюдала, как тело беглеца вытащили на дорогу, и один из «полицейских» вскрыл ему грудную клетку.
— И что ты сделала?
— Влепила им по пуле, — призналась Мари. — В голову, каждому. Здесь я ошиблась — они оказались не людьми.
— Андроиды?
— В том-то и дело — сканирование показывало термальный контур человека. Но ведь никто из нас не может с дырой в голове сесть за руль и уехать, верно? Это только у дройдов в башке нет ничего, кроме набора сканеров, синтезатора речи и приводов лицевых мышц.
— Да, — согласился с её доводом Ян.
— Когда они убрались, я поднялась на эстакаду. Он, — Мари указала на тело, — был ещё жив.
— Ты хотела сказать — функционален?
— Нет, именно жив. Я теперь классифицирую дройдов по количеству нейромодулей, которые нуждаются в питании, кислороде, то есть живут, понимаешь? Всё остальное, — Мари очертила указкой кибернетические компоненты ядра, — вторично. Никто из охотников за информацией так и не понял главного: если в системе андроида присутствует биологический модуль, то рано или поздно подобная машина начинает мыслить, осознает факт собственного бытия со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Мари искоса посмотрела на Яна и добавила:
— Я не знаю, кто проектировал подобных существ, но этот зал предназначен для тестирования сервомеханизмов с внедрёнными нейромодулями.
— Ты хочешь сказать… — Ковальский невольно подался вперёд, изучая взглядом структуру многочисленных компьютерных шлейфов, идущих от терминалов ко вскрытой грудной клетке андроида.
— Да, Ян. Я смогла подключиться к системе и считать память. Его зовут Дрейк. Все воспоминания конвертированы в обычный формат и записаны.
Ян откинулся на подголовник кресла, прикрыв глаза.
Всё увиденное и сказанное не укладывалось в его рассудке.
— Мари, давай пойдём до конца, — наконец произнёс он, справившись с внезапно нахлынувшими эмоциями. — Я хочу знать всё.
