— Я все же рискну. Окажите мне любезность, сэр, пригласите вашу даму натур вальса, — весело попросила Амбер.
— С удовольствием. Надеюсь, на один танец мне хватит дыхания, потому что, поверьте мне, Амбер, я выгребал навоз из разных конюшен, но там воздух был куда чище, — пробормотал Берли.
Теплый вечер и плотная толчея толпы создали удушающее соединение духов, масла для волос и нюхательного табака, и все это смешивалось с отчетливым запахом немытой потной плоти.
— Не все джентльмены переняли привычку Браммеля ежедневно принимать ванну, как и умение проявлять чувство меры в нарядах, — смеясь и морща носик, прошептала Амбер.
В какой-то момент она поймала себя на мысли, что эта авантюра помогла ей отвлечься от мыслей о Робе и Истхеме. Сейчас она уже не знала, кто из них причиняет ей больше страданий — тот, кто со дня на день должен покинуть ее, или тот, кто спустя столько лет выследил ее.
Берли осторожно положил руку на талию своей дамы, и пара закружилась под веселую мелодию. Если бы это был ее настоящий дебют, пригласил бы ее на танец какой-нибудь джентльмен, такой же красивый, как Роб? Нет, здесь не было такого красивого мужчины, как граф, а когда ей было семнадцать, он еще был бедным семинаристом, к тому же женатым на избалованной девице.
Амбер отмахнулась от этих мыслей и полностью отдалась музыке.
— Из Грейс получился бы великолепный учитель танцев, — сказала она Берли. — Она вас отлично выучила.
— Она была придирчивее армейского сержанта. Я прилично навострился в сельских танцах, но танцевать вальс — это совсем другое дело, — отдуваясь и продолжая сосредоточенно отсчитывать такты, произнес Берли.
Наконец его скованность исчезла и они с удовольствием закружились в вальсе, не ведая о том, что стали предметом обсуждения почти у всех гостей.
— Все гадают, что это за дама, — прикрываясь веером, шептала леди Оберли Баррингтону.
Затем, бросив взгляд на своего отца и убедившись, что он не может ее услышать, добавила:
— Леди Ричардсон сказала, что она может быть киприоткой. Вы можете этому поверить?
Роб наблюдал за пожилым мужчиной и поразительно молодой женщиной. Она была невысокого роста, стройной, ее тяжелые желтые, как масло, волосы были убраны в замысловатую прическу. В отличие от пышных нарядов большинства дам ее платье было строгого покроя, без лишних оборок и чрезмерных украшений. Нежный шелк цвета молодой травы ниспадал от завышенной талии до пола. Изящное ожерелье из некрупных изумрудов и такие же серьги были единственным украшением незнакомки.
— Едва ли она похожа на киприотку, — также шепотом ответил Баррингтон Оберли.
— А откуда вы знаете, как они выглядят? — спросила она игриво шлепнув его веером по руке.
Роб криво улыбнулся.
— Я лишь хотел сказать, что женщины с этого острова, по моему мнению, должны выглядеть несколько иначе, — заверил он.
На самом деле Роб уловил нечто смутно знакомое в облике женщины, которая так грациозно двигалась в танце. Ее партнер держался напряженно, чрезмерно осторожно совершая па, но эта женщина, казалось, была рождена для танца.
— Может быть, я приглашу ее на тур вальса и проверю достоверность слухов, — сказал он Верити с улыбкой.
Баронесса едва не задохнулась:
— Вы не посмеете!
— О, не расстраивайтесь так, я всего лишь пошутил.
И как он раньше не замечал, что у Верити Чивинс чувства юмора меньше, чем у турнепса.
Они обменялись еще несколькими ничего не значащими репликами, потом поговорили о нарядах дам и о Принни, который, возможно, почтит своим присутствием Чичестеров, и на этом разговор готов был иссякнуть, как пересохший ручеек, но в этот момент к ним присоединились несколько джентльменов — приятелей отца Верити. Баронесса, извинившись, удалилась, не желая присутствовать при надоевших разговорах о политике. Роберту, к его великому сожалению, не удалось найти повода, чтобы оставить компанию этих тори.
Между отцом Верити и подошедшими джентльменами начались ставшие, по-видимому, обычными споры о том, необходимо ли принимать более жесткие меры против луддитов и держать низшие классы на своем месте. Роб не участвовал в этих разговорах: его внимание все больше привлекал блеск светло-зеленого шелка. Белокурая дама стояла в противоположной стороне зала, окруженная несколькими молодыми джентльменами, которые наперебой приглашали ее на очередной танец. Ее спутник скромно стоял в стороне и, к удивлению Роба, вполне одобрительно поглядывал на возникшую суету. Спустя пару минут дама приняла приглашение худощавого франта в желтом атласном жилете, который удручающе контрастировал с землистым цветом его лица.
Они закружились по залу, и Роб вновь почувствовал дрожь узнавания. И тут он осознал, что эта женщина выглядит и одевается точно так же, как Леди Фантазия, Цвет волос был другой, но… Нет, конечно же, он ошибается. Дама танцевала много и охотно, она меняла партнеров, смеялась и добродушно подшучивала над своими поклонниками, но после того, как язвительно и остроумно парировала колкость какого-то щеголя, сомнений у Роберта не осталось и он понял, что это она. Под маской и белокурым париком скрывалась Леди Фантазия! Осознав это, Роберт чуть не расхохотался. Если бы собравшиеся здесь леди знали, кого они обсуждают с таким жаром!
Поток его мыслей был прерван возвращением баронессы. Она взяла его под руку и с бесхитростной улыбкой заглянула Роберту в глаза. Если ей и было неприятно, что она застала его наблюдающим за «киприоткой», то Верити умело это скрыла.
— Боюсь, что папа неважно переносит духоту. Мы вынуждены уехать, лорд Баррингтон. Было восхитительно танцевать с вами, — добавила она сдержанно.
Как того требовали приличия, Роберт пригласил ее на один танец, не решившись пригласить на второй, поскольку этим он признал бы, что ухаживает за ней. Два месяца назад он бы сделал это. Теперь решил воздержаться.
— Это было для меня огромным удовольствием, леди Оберли, — сказал он, поспешно коснувшись ее руки в перчатке в знак прощания. — Мне очень жаль, что ваш отец неважно себя чувствует и что вы должны уехать так рано.
На самом деле граф испытал чувство облегчения. Баронесса вздохнула.
— Я так скучаю по танцам… — откровенно намекнула она. Но он лишь улыбнулся и ничего не ответил, тогда она изящно кивнула и сказала: — Может, в другой раз?
— Буду ждать с нетерпением, — явно лукавя, ответил Роберт.
Вальсируя с сэром Тоби, Амбер увидела, как граф целует руку даме. Хотя дама стояла спиной, Амбер была уверена, что чувственная маленькая блондинка в тюрбане — это баронесса Оберли. Несмотря на то что простая черная маска почти скрывала лицо Баррингтона, его нельзя было не узнать по его темным волосам, красиво обрамлявшим его лицо. В своем простом черном фраке и бриджах он выглядел как черный леопард, попавший в загон с павлинами. Белый галстук живописно контрастировал со смуглым цветом его лица, а строгий костюм выгодно подчеркивал широкие плечи и стройную фигуру. Даже его жилет из темно-зеленого атласа являлся образцом сдержанности среди жилетов, расцвеченных цветочными узорами из пурпурной или золотой парчи, в которых красовались лондонские щеголи, остроумно прозванные одним репортером «тюльпанами».
