– Никаких личных мотивов. Я о лисах беспокоился, – высокомерно заявил предатель.
– Да ты что?! – Я стиснул зубы и, погасив в голосе сарказм, уточнил:
– Никак не из мести? Пока что получается, что обиженная на вожака лисица провела полномасштабную диверсию, лишив акционеров прибыли, заработанной честным трудом.
– Никогда! Я хотел наказать зарвавшихся волков, – упрямо талдычил Эрнан.
– Что ты хочешь этим сказать?
Эрнан встал, вытянулся и вперил ненавидящий взгляд в Тео.
– Вас, волков, необходимо остановить. Любыми средствами. И никто, кроме меня, не смог этого сделать. Это был мой долг перед родом. Один человек еще раньше предлагал мне за ваши тайны хорошую плату. Он обещал мне не только помочь отомстить, но и вообще!
Мы с Тео незаметно переглянулись. А у этого дела, выходит, глубокие корни.
– Ты просто дурак, – сказал я бесстрастно. – Ну, отомстил волкам, и что потом?
– Еще не отомстил, – высокомерно проскрежетал Эрнан.
– Уже отомстил, – подвел итог вожак клана, поднимая взгляд к двери. – Ник, ты принес ошейник?
Начальник охраны кивнул. Тео, обращаясь к лису, сказал:
– Детей своих ты бросил, жену оставил, клан предал, какой же ты после этого лис? Знаешь, «радеющий о традициях», что раньше лисы делали с такими, как ты? Четвертовали всей стаей. Так что? Говоришь, восстановим традиции?
Эрнан побледнел и, отпрянув от Тео, вжался в кресло.
Когда на него надели ошейник и увели уже в облике лиса, Даша тихо спросила:
– Что с ним будет? Ты на самом деле его сурово накажешь?
– Что будет? Это решат его жена и Сергей. Это не мои заботы. Мне хватит проблем со стройкой, да и с гиенами еще не закончили. Сейчас надо выяснить, кто из людей ему помощь предлагал и откуда он знает о нас. Кстати, Сэма не нашли?
Тео, как всегда, охватил в одном вопросе все. Я отрицательно помотал головой, тогда Тео со вздохом сказал:
– Ладно, у меня есть пара мыслишек на тему гиен и волков. После сообщу. – Вожак проводил глазами Дашу, которая куда-то потащила Люду.
– Позже, – согласился я. Нам с Людой еще надо было съездить в стаю, следовало представить первую леди моим волкам.
Финансовый прессинг непокорным волкам я уже устроил, теперь из неизбежного остались только официальное представление и званый вечер для стаи.
* * *
Даша отвела меня в особняк и вручила светло-голубой брючный костюм из тяжелого шелка:
– Там, в стае, знаешь, какие дамы есть? – Даша помогла распаковывать подарок. – Нормальных не стоит опасаться, а вот глупых… И вообще, не давай им смотреть на тебя свысока. Не забудь, ты станешь там главной. А этот костюм я купила в Греции, как знала, что понадобится. И искала подходящий под цвет твоих глаз.
Я ничего не успела сказать, Даша сама ответила на мое молчаливое возмущение:
– Да-да, мне тоже не нравятся эти их стайные игры с субординацией. А кому они понравятся? – Даша развела руками. – Меня в клане встретили отлично… почти все, но это потому, что потеряли надежду, что Тео женится, а тут я, вся такая замечательная. У них просто не было выбора. – Дашка засмеялась.
Я взяла презент, прижала к себе, демонстрируя, что он сшит точно по размеру, и благодарно улыбнулась подруге. Даша, внимательно оглядев, довольно хмыкнула:
– Пошли, у меня наденешь. Я хоть посмотрю, подошел он тебе или нет.
Даша знала, что я чересчур консервативна для своих двадцати пяти лет, и меняться не собираюсь. К костюму, который на самом деле идеально подходил мне, она одолжила тонкий шифоновый шарфик на тон темнее.
– Отлично! – Даша обошла, оглядывая меня, словно только что созданное ею произведение искусства. – Сейчас немного духов для ощущения воздушности, и все.
Она довольно потерла ладони и направилась к полочке с косметикой.
– А ничего, что духи? Кевин не расчихается?
Даша отмахнулась:
– Ничего, выживет. Зато будешь знать, что ты идеальна.
– Нет, лучше я буду знать, что никому не раздражаю нос французскими ароматами, – заупрямилась я.
Даша тяжело вздохнула:
– Права была Юлька… Ты у нас идеалист-перфекционист, помешанный на альтруизме.
– Она вообще много чего говорила, ты же знаешь ее любовь к разговорам, – усмехнулась я.
– Ну да, она тогда все страдала, что тебя эстетикой не пронять, возмущаясь, что нас с ней можно назвать милыми, интересными, симпатичными, смазливыми в крайнем случае, но только не красивыми. Зато тебя, на самом деле красавицу, это никогда не волновало.
– О, – я с досадой махнула рукой, – какая разница, красавица или нет, главное характер. А вот Юлька часами может любоваться на красивые лица. Эстетка, одним словом.
– Ну да, – словно не со мной беседуя, равнодушно согласилась Даша. – Так нанести тебе духи? Капельку за ушко, для полноты образа.
Мне стало неудобно. Подруга так старалась помочь, а я…
– Конечно, пусть будет «полнота образа». – Я виновато улыбнулась, уже волнуясь. С минуты на минуту должен появиться Кевин. Мне не хотелось ехать и знакомиться, Кевин предупредил, что легко не будет. Но и подводить его нельзя, так что придется.
Я решила, что не отступлю. Но как же никуда не хочется ехать!
Позже, выслушав комплименты Кевина и расцеловавшись с Дашей, уже в машине я допытывалась:
– А что это будет? Что ты будешь делать? – Я представить себе не могла, как проходят встречи стаи.
– Буду защищать обиженных и угнетенных, иначе как произвести на тебя впечатление? – то ли в шутку, то ли всерьез произнес Кевин, сворачивая на загородную трассу. Я с недоумением на него посмотрела, не понимая, к чему он клонит. Заметив, он продолжил:
– Внешностью тебя не соблазнить. Тебя Сэм на свидание возил, а он посимпатичнее меня будет, – весело заявил Кевин, не сводя глаз с дороги.
Я вспомнила то свидание и поджала губы. К чему он заговорил об этом? А Кевин продолжал:
– Солидным состоянием – тоже. Ты без всякого сожаления сбежала из моего дома, а я лучших лондонских дизайнеров нанимал, чтобы мою крепость в стиле голливудских вилл оформили. Мне даже показалось, что ты вообще ничего не заметила.
Я виновато пожала плечами и тихо пробормотала:
– Да. Я в этом ничего не понимаю, извини. – Я отвернулась к окну, думая о том, что равнодушна к чужим доходам, потому что рассчитываю только на себя. И просто не умею находиться рядом, надеясь, что и мне перепадет бесплатный кусочек сладенького.
Кевин многозначительно улыбался так, словно читал мои мысли.
– Вот и осталось показать тебе, как я радею за униженных и оскорбленных, чтобы ты, впечатленная широтой и добротой моей души, безумно влюбилась.
