– Да, а вот теперь ты точно красавчик! – хихикнула Гайви, светясь призрачным голубым светом. Карета везла их обратно, громыхая по булыжнику ночной улицы. – Особенно хороши порванные штаны!
– На себя посмотри, – буркнул Крис, стараясь не слишком широко улыбаться. Идиотская ухмылка довольного жизнью бычка-производителя так и норовила перекосить его физиономию. – Голый призрак в диадеме, позор славного рода тер Когов… Что, не нашли управы?
– Нет, – мрачно помотала головой Гайви. – Дядя Ульрих обнаружил диадему в заброшенном храме Эмилиты в Болотном Краю. Как говорят жители, эту вещь создала сама богиня. Для чего, зачем – неизвестно.
– И что делать с этими превращениями, совершенно неясно, – закончил за нее Крис. – В общем, пустышка. Ладно, утро вечера мудренее. Завтра что-нибудь придумаем.
– Странно, что-то ты совсем не смущаешься, что я тут рядом голая сижу, – хитро прищурилась виконтесса. – И штаны у тебя порваны, и засосы на шее. А как же любовь всей жизни к Сейде?
– Да ну тебя к демону, – беззлобно проворчал Крис. Сейчас он пребывал в слишком благодушном настроении, чтобы реагировать на ее подначки. – Сейде я, конечно, люблю, но беречь для нее девственность как-то, знаешь, не собирался.
Карета остановилась возле его дома. Крис вышел и привычно подал руку подружке, но чем-то расстроенная Гайви, фыркнув, прошла сквозь него и унеслась в сторону поместья тер Когов. Пожав плечами и почесав в затылке, Крис двинулся к своему крыльцу.
Странная какая-то. Неутешительные новости о собственной судьбе нас, значит, не расстраивают. А известие о том, что лучший друг с кем-то там переспал, бесит до фырканья. Нет, никогда ему не понять этих девчонок…
Добравшись до своей комнаты на втором этаже, Крис замер. Дверь оказалась приоткрыта, хотя он точно помнил, что тщательно закрыл ее перед уходом на ключ. Колтон? Матушка Руфь? Они себе никогда бы такого не позволили, даже если бы там начался пожар.
Осторожно открыв противно заскрипевшую дверь, парень замер в изумлении. Всю комнату покрывал толстый слой инея. Пронзительный холод тут же вгрызся в кожу, но Крис не обратил на это внимания. На окне пальцем были выведены корявые буквы. Подойдя поближе, он смог разобрать послание: «Заброшенный храм Эмилиты в Болотном Краю. Там найдешь лекарство».
Вместо подписи на окне красовалась витиеватая буква «А» и голова смеющегося клоуна, выполненная несколькими мастерскими штрихами.
– Если я хоть что-то в чем-то понимаю, то это «А» означает «Арлекин», – откашлявшись, вслух сказал Крис.
За спиной кто-то тихонько захихикал, словно только этих слов и ждал. Крис резко обернулся, но лестница была пуста.
Судья и Палач
Прибрежная деревушка Коффер – самый северный населенный пункт Риффлина – была погружена в сон. Здесь привыкли ложиться с закатом, и в глухой ночной час на улицах не было ни души. Тишину нарушал лишь мерный стрекот цикад да далекий рев вечного шторма, доносящийся со стороны моря. Ни о каких фонарях в Коффере слыхом не слыхивали, но тот, кто шел сейчас по главной улице, в свете и не нуждался. Чувств у незнакомца имелось гораздо больше, чем пять, и темнота его не пугала. Пожалуй, в этом мире не было вообще ничего и никого, что могло бы испугать этого человека. Кроме, пожалуй, одного существа.
Собственно говоря, за ним-то путник и шел.
Он выбрался из деревушки и стал подниматься на склон холма, направляясь к главной (и единственной) достопримечательности Коффера – Старой Аллее. Незыблемый деревенский закон гласил: любого приезжего обязательно надо сводить на холм и содрать за это медяк-другой. Поговаривали, что, когда Аллеей заинтересовался столичный Университет Благородных Наук, цены доходили до серебряного за один показ. Впрочем, веселье продолжалось недолго – интерес высоколобых к памятнику старины очень быстро угас. Экскурсия, кстати, стоила взбирающемуся сейчас на холм весьма приличной суммы.
Наверху за триста лет почти ничего не изменилось. Вымощенная растрескавшимися плитами дорожка, петляющая между обтесанными временем памятниками, – вот и вся Старая Аллея. В честь кого установлены монументы, что за неведомые люди или боги послужили их прототипами – никто не знал. А теперь уже и не узнает. Да, сегодняшней ночью Коффер порядком потеряет в привлекательности для туристов.
Судья медленно прошелся вдоль постаментов. Тогда, в суматохе войны, он толком и не запомнил нужный. Что ж, придется, как это говорят люди, «методом тыка». Смешное какое слово-то, право.
– Тык! – грозно сказал Судья, выставив палец в сторону ближайшего памятника. Древний гранит беззвучно взорвался изнутри, с влажным шорохом рассыпавшись мелкими кубиками. Судья тихонько засмеялся своей нехитрой «шутке для одного» и продолжил истребление несчастных произведений древнего искусства.
– Тык!
Шфршршфшшш…
– Тык!
Шфршввршфшфшш…
– Тык… ага!
Очередная статуя не рассыпалась каменной мелочью, а свалилась на землю целиком. Гранитная корка потрескалась и лопнула, обнажив в просветах нечто белое, как брюхо рыбы, что водится в других, более счастливых и спокойных мирах.
– Совсем ты что-то, голубчик, выцвел, – с шутливым беспокойством сказал Судья, носком сапога трогая бывшую статую. – Тебе бы подзагореть, да, подзагореть…
Палач сел, не открывая глаз. Гранитная корка окончательно осыпалась с его худого тела вместе с остатками истлевшей одежды. Отросшая грива темных волос накрыла плечи.
– Ша, медузы, море будет наше, – мотая головой, произнес он хрипло. – Капитан, я «Сокол-третий», «Сокол-третий», как слышишь меня, прием… Контрол-шифт, эф-восемь, энтер.
– Просыпайся уже, лежебока, – недовольно сказал Судья. – Ты не у себя в мире.
Палач все же открыл глаза и некоторое время просто сидел, глядя в темное небо.
– Паршиво, – произнес он, наконец. – А мне снились такие сны.
– Поспал уже, хватит, – деловито прервал его Судья. – Для тебя появилась работа.
– Да понял я, что не просто так ты сюда пришел, – проворчал Палач, вставая и отряхивая с тела прилипшую гранитную крошку. – Сколько времени прошло?
– Триста с лишним лет.
– Неплохо. Обрисуй тогда расклады вкратце, что ли.
– Ну, вкратце так вкратце, – согласился Судья, присаживаясь на пустой постамент. – Из наших подопечных в живых остались трое. Хитрец Дайлис, красотка Эмилита… угадай, кто третий?
– Арлекин, кто ж еще, – мрачно вздохнул Палач. – Я даже не сомневался, что наше замечательное общение продолжится. А чего это Дайлис вдруг «хитрец»?
– Он сделал красивый финт в середине Войны, – ухмыльнулся Судья. – Сначала держался особнячком, обустраивал свою крохотную Лиаду. А потом – бац! Одним заклинанием перекроил человеческую смерть в ее естественной форме. Все умершие теперь через четыре дня восстают в странном подобии жизни. Ну, через пару месяцев они снова распадаются по естественным причинам, но вот те, кто этого не хочет, – добро пожаловать в Лиаду, в армию Дайлиса. У него там весьма мудреные излучатели Энергии Смерти, высокая магия, короче… мертвяки поддерживаются в этом псевдоживом состоянии неограниченное время. Так что Лиада теперь занимает весь юг, а сейчас туда вообще перестали пускать новых умерших.
