Вы приедете сегодня к нам домой? — поинтересовалась Тинка.
Что? — Белинда сделала вид, что не слышит.
Тинка повторила вопрос громче, но Белинда якобы снова не расслышала и переспросила еще раз.
Лисси прошептала сестре:
Наверное, она была на репетиции у мальчишек и забыла вынуть из ушей резиновые затычки!
Тинка чуть не прыснула со смеху, но удержалась.
Как ни странно, Белинда, похоже, на время утратила интерес к семейству Клювелей-Тедимайеров. Вечер им было позволено провести одним.
Но завтра мы наведаемся в ваш домик! — напомнила Белинда сестрам. — Девочек, которые владеют собственным домом и которым позволено находиться одним два дня в неделю, в наших передачах еще не показывали. Это будет очень интересно!
При мысли о предстоящем визите Белинды у Тинки и Лисси кошки заскребли на душе. Но было понятно, что отговорить ведущую не удастся. Любые протесты и возражения только разбередили бы ее любопытство. Поэтому девочки молча кивнули.
Вернувшись домой, сестры так и не смогли поговорить. Пропал Дэвид. Бориса Клювеля-Тедимайера задержали пациенты, и у него совсем вылетело из головы, что нужно присматривать за младшим сынишкой. Дверь на террасу была распахнута настежь, но в саду Дэвида не было.
Все члены большой семьи бегали по улицам и громко звали малыша. Уже стемнело, подул холодный ветер.
Фрэнк и Стэн облазили все окрестные кусты, переговариваясь по рации, даже если находились в паре метров друг от друга.
Через час Грит была вся в слезах, ее лицо покрылось красными пятнами, а Борис, наоборот, стал белым как мел. Даже Фрэнк и Стэн выглядели необычно притихшими и удрученными. У Тинки и Лисси слезы стояли в горле — обе только сейчас поняли, как сильно любят младшего брата.
Нужно звонить в полицию, — тихо сказал Борис. — Если с Дэвидом что-то случилось, никогда себе этого не прощу. Это полностью моя вина...
Грит обняла его.
Нет, Борис! Просто я должна была сказать этой козе с телевидения, что у меня нет времени на ее глупости.
Позвонили в полицию, и уже через несколько минут у крыльца остановилась патрульная машина с мигалками. Два доброжелательных полицейских приняли заявление о пропаже ребенка и заверили Бориса и Грит, что немедленно раздадут всем патрульным фотографию Дэвида.
Клювели-Тедимайеры молча собрались вокруг кухонного стола. Время от времени кто-нибудь из них украдкой бросал взгляд на высокий стульчик Дэвида, который тот называл своим троном, и вздыхал. Есть никому не хотелось. Телепередача вообще оказалась забыта.
Минуты ползли бесконечно медленно. Лисси то и дело подходила к телефону, чтобы проверить, работает ли он. Она снимала трубку, некоторое время слушала длинные гудки, потом разочарованно клала трубку на место. Никто не звонил.
Ожидание тянулось мучительно долго.
Что делать?
В половине одиннадцатого вечера в дверь позвонили. Все вскочили и бросились в коридор.
На пороге дома стояла пожилая дама, живущая по соседству. На ней был длинный старомодный халат до самого пола в каких-то немыслимых цветочках.
Вы ищете своего младшенького? — тоненьким голосом спросила соседка.
Да! Где он? — раздался хор голосов.
У меня. Я сначала испугалась, потому что приняла его за барабашку.
Когда Клювели-Тедимайеры попытались одновременно протиснуться в дверь, образовалась пробка. По крайней мере, только сильный толчок Лисси помог основательно застрявшим Борису и Грит выбраться наружу.
Соседка жила в древнем домике, выкрашенном в желтый цвет. Она провела Клювелей-Тедимайеров в гостиную, заставленную книжными полками от пола до потолка и шкафами с сервизами.
Я засыпала, как вдруг услышала какой-то странный шум, — начала рассказывать соседка. — Можете себе представить, как я перепугалась!
Клювели-Тедимайеры сочувственно кивнули и оглянулись по сторонам в поисках Дэвида.
К тому же у меня вылетели пробки, в доме было темно, и пришлось зажигать свечи, — продолжала соседка. — Вот тут, в гостиной, я его и нашла.
Она указала на глубокое кресло. Грит осторожно обошла коробку со спицами и клубками, стопку журналов, корзинку с рукоделием и подошла к креслу. За ним, на полу, свернувшись клубком и засунув в рот большой палец, мирно спал Дэвид. Когда все замолчали, стало слышно его сопение, которое становилось то громче, то тише.
Наверно, вы не закрыли дверь на террасу? — шепотом предположил Борис.
Да, я всегда оставляю ее открытой, даже зимой. Иначе в доме очень жарко.
Грит подняла с пола спящего Дэвида. Он даже не проснулся, только недовольно пробурчал что-то.
Если вам нужен кто-то, кто мог бы присматривать за малышом, я с радостью готова это делать, — предложила соседка.
Грит благодарно посмотрела на нее.
Мы обязательно подумаем об этом.
Беглеца принесли домой, раздели и уложили в кровать. Вся семья собралась вокруг и с умилением смотрела, как Дэвид спит, прижав к себе любимого мишку, как будто бы ничего не случилось.
А что происходит? — спросил кто-то за спинами Клювелей-Тедимайеров.
Разом обернувшись, они увидели вопросительную физиономию Торстена. На цыпочках покинув комнату Дэвида, они спустились вниз и рассказали историю исчезновения малыша со счастливым финалом.
Торстен огляделся вокруг.
И никакого телевидения поблизости? Повезло! Телевизионщики уж точно превратили бы эту историю в трагедию и сделали бы из нас семью, в которой пропадают дети.
Белинда Киновар считает нас сумасшедшими! — сказала Тинка.
А я ее — надутой гусыней, у которой на уме только дорогие тряпки! — вспыхнула Грит.
Торстен хлопнул себя ладонью по лбу.
Совсем забыл! Еще вчера утром собирался сказать вам, да вылетело из головы...
Что? — нетерпеливо поинтересовалась Лисси.
Вам известно, что каждый четвертый ксерокс в мире ломается потому, что на него садятся, чтобы сделать ксерокопии?
Ответом Торстену были скептические гримасы и измученные стоны.
В чем дело? — Торстен не понял такой реакции. — Это же на самом деле интересно!
Борис раскинул руки, будто пытался обнять сразу всю свою большую семью.
Как-нибудь переживем и эту передачу, — сказал он. — Ведь вместе мы все можем. Я так счастлив, что у меня есть вы!
У Тинки слезы набежали на глаза. Она хотела что-нибудь ответить, но промолчала и только подумала: «Я тоже так считаю. Как хорошо, что мы вместе!»
Была уже полночь, когда все наконец улеглись. Тинка лежала в кровати, опираясь на локоть, и шепотом пересказывала раскачивающейся в гамаке Лисси то, что узнала от Берта.
