Инга рывком распахнула дверь и вышла в коридор. Оглянулась на квартиру соседки, дружбу с которой водила, пожелала мысленно старушке всего доброго и вызвала лифт.
Во дворе опять остановилась в сомнениях, думая, как поступить: отправиться к Любе на общественном транспорте или взять машину. Метро уже открыли, ехать на Бауманскую – вполне удобно. Сумка не такая уж тяжелая. Автомобиль не хотелось брать по причине, что он мог выдать ее нахождение. И еще это был подарок брата и Алексея ей на тридцатилетие, нужно ли сейчас такое напоминание о любимых? Но, с другой стороны, как знать, какие передвижения еще предстоят. Последний довод перевесил все сомнения, и Инга направилась на стоянку, где дожидалась хозяйку серая «Тойота».
Люба встретила ее, несмотря на такой ранний час, при полном параде: с уложенными в прическу волосами, легким макияжем на лице, маскирующим возраст, одетой в элегантное платье и в туфлях на каблуках, которые носила даже дома. Инга подозревала, что ее, так тщательно следящую за собой, нельзя застать врасплох даже ночью: возможно, она и перед сном делала макияж и укладывала волосы. Конечно, это было лишь шутливое предположение. Но как бы там ни было, подруга всегда выглядела так, словно ожидала в гости мужчину своей мечты.
– Проходи, – коротко сказала хозяйка, окинув Ингу мимолетным взглядом. По тому, что тщательно выщипанные брови на мгновение сошлись в хмурую галочку, Инга поняла, что что-то в ее облике не устроило Любу. Однако делать замечание та не стала.
Женщина проводила Ингу на кухню и усадила за стол.
– Сначала – завтрак, потом – разговоры, – безапелляционно заявила она, ставя перед гостьей тарелки с овсяной кашей и гренками и большую кружку с теплым молоком. И хотя Инга предпочла бы сейчас в качестве завтрака чашку крепкого кофе и сигарету, за еду она принялась с удовольствием. Все то время, что она ела, Люба неторопливо отпивала из небольшой чашки травяной чай и бросала на гостью короткие, но цепкие взгляды, так, словно считывала с ее лица какую-то информацию. Но удивительно, Инга не чувствовала себя неловко, напротив, ей становилось уютно, будто ей на колени улеглась кошка и сняла напряжение довольным мурлыканьем.
– Мне уже столько лет никто не готовил на завтрак овсянку, – призналась она, отставляя пустую тарелку. – Бабушка делала…
– Если останешься у меня, буду готовить тебе разные каши каждый день.
– Не думаю, что останусь, – покачала головой Инга. – Я еще окончательно не решила, где остановлюсь, возможно, сниму номер в какой-нибудь гостинице. Не хочу ни злоупотреблять твоим гостеприимством, ни накликать на тебя беду.
– Не думай об этом, – отозвалась Люба, убирая грязные тарелки в посудомоечную машину.
Инга возражать не стала, но не потому, что согласилась с подругой, а лишь из нежелания затевать сейчас споры. В животе обосновалась приятная сытость, и вместе с нею пришло желание спать. Сказалась бессонная ночь: в самолете подремать так и не удалось.
– Люба, что тебе удалось узнать? – спросила она, торопясь выяснить все важное до того, как начнет откровенно клевать носом.
– Мало что, – с плохо скрываемым огорчением ответила подруга. – Случаи временной утраты силы встречались и среди моих знакомых тоже. Но это совсем другие ситуации.
– В прошлом году, ты знаешь, я уже теряла силу, – напомнила Инга. – Восстановилась, полюбив.
– Тот случай совсем из другой оперы, – хмуро заметила Любовь. – Ты потратила силу на благое дело, пожертвовала собой ради спасения других.
– Да, ты права, – вздохнула Инга.
– Но то, что ни с кем из наших знакомых не случалось ничего подобного, не значит, что нет никакого выхода. Будем искать.
Инга рассеянно кивнула, а затем, вскинув на Любу глаза, грустно усмехнулась:
– Значит, можно не спрашивать, знаешь ли ты, что будет происходить со мной? Или тебе все же что-то известно?
– Нет.
– Это может быть что угодно – от смерти до помешательства, – рассеянно вертя пустую чашку на столе, предположила Инга.
– Что сейчас гадать, – оборвала ее Люба. – Ложись спать, а потом будем искать ответы на все вопросы.
– Я не хочу терять время.
– Если отдохнешь пару часов, не потеряешь, а выиграешь. Как говорится в наших сказках, утро вечера мудренее. Уже утро, но это сути не меняет. Думать будем, когда выспишься. Дорогая моя, ты в зеркало смотрелась? У тебя лицо осунулось, а под глазами – тени. Конечно, выглядишь намного лучше, чем когда уезжала на отдых, загар тебя освежил, но заметно, что ты провела бессонную ночь. Так что отправляйся в кровать!
Спорить Инга не стала. Погрузившись в приготовленную для нее постель, она закуталась в пахнущее цветочным ополаскивателем покрывало и уснула, едва успев прикрыть глаза. Люба тем временем не стала терять времени и включила в кабинете компьютер. Современные ворожейки тоже ведут блоги, общаются на форумах и зачастую спрашивают совета не у старых, пропахших пылью фолиантов, а у товарок через Интернет.
Инга ей была… ну, может, не как дочь, о которой она когда-то мечтала, но так и не родила, а как младшая сестра точно. И случившееся Люба переживала как собственную беду.
Общение с товарками не принесло успеха. В том песке слов, которые высыпались на Любу, не оказалось золотых песчинок. Но когда она, устав от бесполезного просеивания, собралась покинуть закрытый форум, получила от Черной Кошки сообщение, которое заставило сердце забиться. Любовь с трудом удержалась от того, чтобы не броситься в комнату, где отдыхала Инга, и не разбудить ее. Нет. Пусть отоспится. Неизвестно, что ее ожидает впереди. А новость пару часов подождет.
VIII
– Не понимаю! – в какой уже раз проговорил Алексей севшим от криков и возмущений голосом. Он больше не бушевал, не мерил комнату нервными шагами, гул которых, казалось, разносился по всему дому, а сидел, обхватив круглую лопоухую голову широченными ладонями, и раскачивался из стороны в сторону.
Оглянувшись на скрип приоткрывшейся двери, Вадим увидел встревоженное лицо жены и кивком пригласил ее. Лара вошла тихо, на цыпочках, будто в палату с тяжелобольным, и молча протянула мужу стакан, наполовину наполненный янтарным виски.
– Вот, – еле слышно сказала она и, кивнув на Алексея, одними губами спросила: – Как он?
Вадим пожал плечами, высказывая неопределенность. Он и сам был обескуражен и встревожен исчезновением сестры. Разве что не так раздавлен, как Чернов, который побег Инги со своей «жениховской» колокольни воспринял как разрыв и теперь копался в себе, выискивая и надумывая собственные промахи.
– Леш, – ровным голосом окликнул мужчину Вадим. – Выпей!
Тот машинально взял протянутый стакан с налитым в него виски и в два глотка опустошил его. Даже не поморщился. На душе было куда горше. Вадим забрал стакан и передал жене. Хотя Лариса была встревожена исчезновением невестки не меньше, чем муж и Алексей, она правильно рассудила, что мужчинам лучше остаться вдвоем.
