– Да, я… Эм… Ну что ж… Раз ты тут… Я рад, что все в порядке. – Голос звучал сухо и трескуче, как ломающийся под сапогами хворост. Инга обратила внимание, что под его глазами залегли тени, щеки будто ввалились (или лицо казалось осунувшимся из-за щетины?), вообще весь вид был нездоровым.
– Прости, – сказала она и потупилась. Встретиться с ним взглядом показалось худшим наказанием, чем то, которое было уготовано.
– Прости… Вот так просто «прости», – не предвещающим ничего хорошего шепотом начал он. Люба, поняв, что назревает скандал, поспешила вмешаться:
– Э-э… Алексей? Проходите, что же вы стоите? Я вам сейчас чаю налью.
– Спасибо, не надо. Мы к вам ненадолго, – сказал он, почти с ненавистью глядя на женщину из-за того, что считал ее «укрывательницей» Инги. Лиза, чувствуя надвигающуюся бурю, спряталась за его спину и даже не выглядывала.
– Вы что-то хотели мне сообщить? – ласковым тоном, будто ее совершенно не пугали искры, которые метали глаза мужчины, спросила Люба.
– Не я. Вон она, – сказал Чернов и, пошарив у себя за спиной рукой, вытащил оттуда разрумянившуюся Лизу. – Ну, не молчи, говори все, что хотела!
– Я… Я… Можно я тете Любе на ушко скажу? – попросила девочка, бросив на Ингу умоляющий и одновременно просящий прощения за такое «предательство» взгляд.
– Можно. Только не на ушко, а пойдем в комнату, где ты мне все расскажешь! – пригласила девочку хозяйка.
Алексей и Инга остались вдвоем. Разговора не получалось. Оба прятали глаза, неловко переминались с ноги на ногу и не решались нарушить тяжелую паузу. Инга заподозрила, что Лиза специально так сделала, чтобы оставить их наедине. Да только пользы такой «ход» не принес.
– Ты… – не выдержал первым Алексей. – Ты… ко мне вернешься или между нами все кончено?
Инга вскинула на него глаза, потому что последняя фраза прозвучала как пощечина. Все же ее уход он принял так, как она и опасалась: решил, что передумала выходить за него замуж и не нашла в себе сил сказать об этом.
– Если обратно примешь, – постаралась она улыбкой обратить неловкость в шутку. И так как Алексей молчал, заговорила: – Леша, я не бросала тебя! Если ты подумал, что я сбежала, потому что передумала выходить за тебя, то ты ошибаешься…
– Ты обставила все так, что ничего другого и не оставалось думать. Знаешь, я мало верю в эти ваши… премудрости, хоть и дочь у меня необычная. Но для меня причина, которую ты назвала, не показалась веской. Черт возьми, чего я только не передумал! – закричал он, закипая. Если бы она хотя бы наполовину почувствовала то, что чувствовал он!
– Я тебе верю. И понимаю, – сказала Инга, трогая его за руку. – Пожалуйста, постарайся понять меня, хоть тебе причина и не кажется веской.
– Ты могла бы позвонить, – едко заметил он. – Ты звонила брату, а про меня даже не вспомнила. Этим ты уже сказала все. Ну что ж, я увидел, что с тобой все в относительном порядке, вижу также, что не особо тут и нужен, значит, могу вернуться домой.
– Леша! Погоди…
– Ты же сама захотела находиться от меня как можно дальше! – напомнил он. – Сама просила тебя не искать, не мешать и что там еще? Так вот и не буду. Я привел сюда Лизу, потому что ей нужно было сказать что-то твоей подруге. По дороге мы купили билеты на обратную дорогу, самолет сегодня вечером. Когда захочешь меня увидеть, знаешь, где найти. Надеюсь, что у меня к тому времени еще останется желание видеть тебя.
Он оставил ошеломленную Ингу стоять на том же месте, прошел к двери, за которой скрылись дочь с хозяйкой, и, постучав, громко позвал:
– Лиза, ты скоро? Нам пора!
Девочка появилась из комнаты. Проходя мимо Инги, она остановилась и вопросительно посмотрела на нее, губы дрогнули, будто она хотела что-то сказать, но ее остановил оклик отца:
– Лиза, идем?
Так и не обменявшись с Ингой ни словом, девочка послушно вышла. Громкий стук двери прозвучал для девушки как удар молотка после вынесения приговора. Ворота захлопнулись, она оказалась в своей «тюрьме».
– Не переживай, – на плечо легла теплая ладонь Любы. Не оборачиваясь, продолжая смотреть на закрывшуюся дверь, Инга похлопала по пальцам подруги, то ли благодаря за поддержку, то ли обещая постараться не переживать.
– Нам сейчас главное вытащить тебя из передряги.
– Мне уже все равно, – выдавила Инга. И даже не спросила Любу, о чем Лиза говорила с ней.
– Ну-ну, – пожурила ее подруга, но больше сказать ничего не успела, потому что в дверь вновь позвонили. – Смотри, Алексей вернулся!
– Это медиум, – покачала головой Инга и оказалась права.
Им оказалась молодая женщина. Бледное худое лицо было лишено как природных, так и косметических красок, темные глаза казались пропастями. Взгляд оказался неожиданно тяжелым и холодным, так что Инга с трудом выдержала его. А гостья будто специально задержала его на девушке так надолго, будто желала «прочитать» ее до последней страницы. Ощущения, которые при этом испытала Инга, были похожи на те, как если бы на грудь опустили тяжелую плиту: дышать стало трудно, сердце бешено забилось, в голове зашумело.
– Извините, – сказала гостья, будто поняв, как подействовал ее взгляд. Инга кивнула, принимая извинения.
– Знакомься, Инга, это – Элла.
Гостья неожиданно протянула узкую ладонь, которую Инга пожала с такой осторожностью, будто боялась раздавить. Все в ней было тонким, хрупким, узким, легким: узкое лицо, тонкие черты, тощая фигурка, на которой длинное темное платье смотрелось безразмерным балахоном, хрупкие запястья, украшенные неожиданно массивными браслетами из камней и темного серебра. Темные короткие волосы топорщились кудрявой шапкой, открывая маленькие уши, в мочки которых были вдеты серьги из одного с браслетами комплекта. Из-под подола платья выглядывали грубые высокие ботинки на шнуровке. Девушка, видимо, любила контрасты: для себя, дюймовочки, выбирала массивные грубые вещи. Или с помощью них старалась отвести внимание от тяжелого взгляда?
– У меня немного времени, – оговорила сразу Элла. – Мне бы хотелось приступить как можно раньше.
Голос звучал сухо и строго, как у учительницы. Ну что ж, сейчас условия диктует она, а Инга с Любой лишь заказчики.
К Сергею ехали в полном молчании. И если раньше Инга хотела поговорить с медиумом и задать кое-какие вопросы, то сейчас даже не могла вспомнить, о чем хотелось расспросить. И не в холодной отстраненности Эллы было дело, а в том, что мысли сейчас были заняты совсем другим. Уход Алексея она приняла как разрыв с его стороны. И то, что Инга не нашла у него понимания, оглушило ее, отправив все мысли и чувства в глубокий нокаут. Девушка машинально вела машину, перестраивалась из ряда в ряд, останавливалась на светофорах, пропускала пешеходов так механически, будто запрограммированный робот. И ей было сейчас все равно, что с ней будет.
