Но папа все так же способен заставить меня расплакаться из-за того, что он в меня верит.
— Я не хочу, чтобы она ступала на нашу землю, — пятнадцать минут спустя заявила Ровена. — Для этого нет причин. У нас есть рация. Ей нужно лишь пролететь над нами, заметить Книгу, сообщить нам расположение камней и улететь прочь на дьяволе.
Грандмистрис бросила на меня ядовитый взгляд, говоривший, что ни одна ши-видящая не согласилась бы летать на Охотнике и что нет более убедительного доказательства моей измены.
— Келтары прочтут заклятие и отнесут Книгу в аббатство, где мы научим девочек, как ее охранять. Ее присутствие не нужно.
Я фыркнула. Воздух звенел от напряжения, мне не хватало кислорода. Я никогда не встречалась с таким количеством агрессии и отвращения в одной комнате. Риодан заставил всех ши-видящих раздеться и обыскал их одежду внизу, что не добавляло оптимизма. Я знала, что дело не в новых правилах. Он хотел дать им понять, что они ничего не решают. Раздевание в присутствии охраны подчеркнуло их уязвимость.
Я оглядела комнату. У восточной стены стояли пятеро Келтаров в узких брюках и футболках.
У южной — Ровена, Кэт, Джо и еще три ши-видящие, все в облегающих комбинезонах. Дэни не было, и это меня удивило: Ровена рискнула поступиться таким преимуществом только потому, что Дэни любила меня.
У северной стены стояли В'лейн, Вэлвет и Дрии'лья — снова со ртом, но благоразумно молчащая — и еще трое Видимых той же касты, задрапированных в полупрозрачные одеяния. Их отличали безупречные черты лица и такие же безупречные гениталии.
Бэрронс, Лор, Риодан и я стояли у западной стены, ближе к двери.
Ровена таращилась на пятерых горцев, выстроившихся боевым клином.
— Вы знаете, как запечатать Книгу, верно?
Келтары уставились на нее с разной степенью враждебности.
Они были не из тех, кто позволит женщине командовать, особенно такой женщине, как Ровена. А унижение, завязывание глаз и сопровождение на верхний этаж «Честерса» не добавили ей ни грамма очарования и дипломатичности.
«Извращение и декаданс! — рявкнула Грандмистрис, избавившись от повязки. — Вы прощаете это... эту... связь? Плоть людей и Фейри смешивается в этом месте. О, да вы будете прокляты всем человечеством!» — шипела она на Риодана.
«Наплевать мне на человечество. Это не мои проблемы».
Я чуть не рассмеялась, увидев лицо Ровены, но вскоре мне стало не до смеха. Она пыталась отменить мое участие в ритуале. Вела себя так, словно я пария, которой не место даже на общем собрании.
— Ну конечно, знаем, — ответил Драстен МакКелтар, который должен был взять «Синсар Дабх» и отнести ее в аббатство.
По словам его брата, он был закален в горниле ада и обладал несокрушимым мужеством. Я в это не верила. Никто не может полностью сопротивляться злу. У всех есть слабости. Но мне пришлось признать, что обладатель серебряных глаз лучится каким-то... спокойствием, и это свидетельствовало в его пользу. Драстен выглядел, как человек из прошлого. Его легко можно было представить шагающим по горам, с посохом и мечом. Это можно было сказать обо всех Келтарах, кроме Кристофера, который очень напоминал Драстена, за вычетом регресса генов. В Драстене было величие. Он умел говорить, и голос у него был властным, глубоким и при этом мягким. Он произносил слова тише, чем другие Келтары, именно его я хотела и почти не могла расслышать, когда они говорили одновременно, то есть большую часть времени.
Я посмотрела на Кристиана и слабо улыбнулась ему, но он не оттаял.
В'лейн и Келтары восстановили дольмен на ЛаРу и вытащили его из крепости Короля только прошлой ночью. Кристиан провел на свободе около четырнадцати часов и выглядел ничуть не лучше, чем в Зеркалах. Нет, он не был статуей из мрамора, кобальта и черного янтаря, но он был... странной иллюзией этих цветов. Если я смотрела на его волосы прямо, я видела медные пряди и даже блеск золота, но когда я поглядывала на Кристиана искоса, они казались угольно-черными. Его губы были розовыми и пухлыми, но стоило мне резко повернуться, и они казались синими от холода, покрытыми белым инеем. Гладкая золотистая кожа просила о прикосновении, но при взгляде сбоку блестела, как темный лед.
Глаза Кристиана тоже изменились. Уникальный детектор лжи теперь видел все едва ли не насквозь, и, казалось, иначе, чем мы.
Его отец, Кристофер, изучал Кристиана, когда ему казалось, что сын этого не видит. Ему следовало бы знать: когда Кристиан принимает отсутствующий вид, он лишь сильнее концентрируется на происходящем — настолько, что сам исчезает, превращаясь в слух.
— Ложь, — сказал Кристиан.
Драстен поморщился.
— Кристофер, я же просил заставить его помолчать.
— Он не будет молчать по чьей-либо просьбе, — сухо сказал Кристиан.
— Что значит «ложь»?! — взвилась Ровена.
— Они не знают наверняка, сработает ли их заклинание. Старые тексты, хранившиеся в башне Сильвана, испортились от времени, и теперь они могут только импровизировать.
— И мы чертовски хороши в импровизации. Тебя-то мы вытащили, разве нет?! — зарычал Кейон.
— А сначала я застрял там по его долбаной вине. — Кристиан мотнул головой в сторону Бэрронса. — Я не понимаю, зачем он здесь.
— Он здесь, — холодно произнес Бэрронс, — потому что у него три камня из четырех.
— Отдай их и отваливай на хрен.
— Я не виноват, что ты стал феечкой.
В'лейн чопорно поправил:
— Феей.
— Ты знал, что татуировок недостаточно...
— Я тебе не нянька.
Кристофер зашипел:
— Ты должен был их проверить...
— Пресвятая Дева Мария! — вмешалась Ровена. — Меня окружают варвары и глупцы!
— ...и не мастер тату. Сам пакуй свой гребаный парашют. Я даже не должен был пытаться...
Драстен тихо сказал:
— Тебе следовало его проверить...
Дэйгис зарычал.
— Нечего делать вид, что ты сделал нам гребаное одолжение...
— Ты не пытался достать меня из Зеркал. Ты хоть сказал кому-то, что я там?
— ...но время упущено, — произнес Драстен, — и сделанного не вернешь.
— ...всему человечеству, к которому ты не относишься, — закончил Дэйгис.
— ...удержать эти стены. И это была гребаная услуга, а я не услышал даже гребаного «спасибо», и не равняй мой генофонд со своим, горец.
— Да заткнитесь вы все! — Я уже злилась. — Позже будете собачиться. А сейчас у нас есть работа. — Я обратилась к Келтарам: — Насколько вы уверены в своей импровизации?
Секунду царило молчание, поскольку все продолжали пикировку взглядами и безмолвными угрозами.
