Но я не могла. Я не могла сосредоточиться, потому что за Зеркалом ждало то, что звало меня всю жизнь.
Я знала, что Зеркало меня не убьет. У меня не было ни тени сомнения по этому поводу.
— Прости. Мне нужно идти.
Он сжал руками мои плечи и попытался развернуть меня к себе.
— Отойди от него, Мак. Черт с ним. Некоторых вещей лучше не знать. Неужели тебе мало своей жизни?
Я рассмеялась. Тот, кто хотел, чтобы я видела истинную суть вещей, теперь желает, чтобы я пряталась? На ковре за его спиной рассмеялась фаворитка. Запрокинув голову, она целовалась с невидимым любовником.
Наверняка это Король. Я взяла Бэрронса за руку, переплела его пальцы со своими.
— Пойдем со мной, — сказала я и ринулась в Зеркало.
26
Меня удивила легкость, с которой я прошла сквозь темную мембрану. И тут же почувствовала невероятный холод.
Мозг отдал приказ вдохнуть, но тело не могло подчиниться. С головы до ног меня сковала тонкая корка мерцающего льда. Я шагнула вперед, и лед треснул, осыпался к моим ногам и тут же возник снова.
И как мне здесь дышать? Как дышала фаворитка?
Лед попал мне в нос и рот, заморозил язык и зубы, добрался до легких. Все органы, которые участвовали в дыхании, были покрыты непроницаемой коркой. Я попятилась, пытаясь вернуться на белую половину, где были свет и кислород.
Из-за холода было сложно шевелиться. На миг я даже подумала, что не дойду до Зеркала, и испугалась, что не вернусь. Умру в спальне Короля Невидимых, повторив историю, но на этот раз не оставлю записки.
А когда мне удалось вернуться, тепло показалось мне жаром духовки. Я споткнулась и отлетела к стене. Фаворитка на ковре не обратила на меня внимания. Я жадно втянула воздух.
Где Иерихон? Он смог дышать по ту сторону? И нужно ли ему дышать в привычном для него окружении? Я посмотрела на Зеркало, ожидая, что он скалится на меня с темной половины, недовольный, что я раскрыла его личность.
Я пошатнулась и чуть не упала.
Я была уверена, что права.
Бэрронс лежал на полу, на границе света и тьмы — на белой половине комнаты.
«Лишь двое могут проходить через это Зеркало: Король Невидимых и его фаворитка, — сказал мне Дэррок. — Любой другой, коснувшись его, немедленно погибнет. Даже Фейри».
— Иерихон!
Я подбежала к нему, оттащила его от Зеркала и осела на пол. Перевернула его. Он не дышал. Он был мертв. Снова.
Я посмотрела на него.
Затем на темноту зеркала.
Оно не убило меня. Но убило его. И мне чертовски не нравился вывод.
Это значило, что я фаворитка.
И это значило, что Иерихон не мой Король.
БЫСТРЕЕ.
Приказ был мощным, неоспоримым, как Глас в энной степени. Я хотела остаться с Иерихоном. И не могла этого сделать, даже если бы от этого зависела моя жизнь. А я была уверена, что она действительно от этого зависит.
— Я не могу там дышать.
По эту сторону Зеркала ты не живешь. Измени ожидания. Забудь о дыхании. Страх, а не реальность мешает тебе.
А это возможно? Нет, я не куплюсь на это. Но внезапно вся моя решимость потеряла значение, потому что руки оттолкнули мое тело от пола, а ноги понеслись прямо во тьму.
— Иерихон! — закричала я, чувствуя, что меня уносит прочь.
Я ненавидела это. Все это. Я оказалась фавориткой, но моим Королем был не Иерихон, и я не могла этого вынести — не то чтобы я была уверена, что смогла бы вынести обратное. А теперь меня призывали в место, где я не могла дышать, где я не была живой, если верить моему мучителю, и не могла не оставить его, снова погибшего, в одиночестве.
Я больше не хотела узнавать о себе ничего нового. Хватит с меня. Я уже жалела, что с самого начала настаивала на этом. Бэрронс был прав. Как всегда. Некоторых вещей лучше не знать.
— Я не стану этого делать. Не буду играть в твои глупые игры, не важно какие, и не важно, кто ты. Я буду жить своей жизнью. Это будет жизнь Мак, — уточнила я.
Ответа не последовало. Меня непреодолимо тянуло в темноту.
Я снова стала марионеткой неведомого кукловода. У меня не было выбора. Меня тащило вперед, и я ничего не могла с этим поделать.
Спотыкаясь, стискивая зубы, сопротивляясь каждому шагу, я переступила через тело Бэрронса и снова нырнула в Зеркало.
27
Попытка вдохнуть была инстинктивной.
Но стоило мне выйти из Зеркала, и меня опять сковал лед.
Когда я проходила через темную гладь, поднялся занавес, открывая забытые детские впечатления. Внезапно я вспомнила, как в четыре, пять, шесть лет каждую ночь после молитвы закрывала глаза и попадала в этот кошмар.
Я вспомнила, как просыпалась от ужаса, дрожа и хватая воздух ртом, и бежала к папе. Плача, я говорила, что замерзаю и задыхаюсь.
Интересно, какой вывод сделал молодой Джек Лейн из того факта, что его приемную дочь, которой запрещено возвращаться в родную страну, мучили ледяные душные кошмары? Какие ужасы он придумал, чтобы объяснить мои мучения?
Я любила его всем сердцем за детство, которое он мне подарил. Он дал мне надежный якорь из ежедневной рутины простой жизни, в которой было много солнца и велосипедных прогулок, уроков музыки и маминой выпечки на нашей светлой теплой кухне. Возможно, пытаясь сгладить боль от кошмаров, он позволял мне больше, чем следовало бы. Но он всегда обращался со мной как родной отец.
В детстве ужас у меня вызывала не только неспособность дышать. Повзрослев и окрепнув в защитном коконе родительской любви, я научилась подавлять ночные образы и эмоции, которые вызывало у меня Холодное Место. К тому времени как я стала подростком, я надежно похоронила кошмар в подсознании, остались лишь нелюбовь к холоду и раздвоенность, которую я теперь начала понимать. Если какой-то образ и прорывался наружу, я списывала его на фильмы ужасов, мельком увиденные на ТВ.
«Не пугайся. Я выбрала тебя, потому что ты можешь»
Это я тоже теперь вспомнила. Голос, который требовал прийти, пытался утешить меня и обещал, что я способна справиться с задачей — какой бы она ни была.
Я никогда в это не верила. Если бы я могла справиться, меня бы это так не пугало.
Резко встряхнувшись, я сбросила кокон льда. Осколки осыпались, но корка тут же наросла снова.
Я опять встряхнулась. И еще четыре или пять раз. Я боялась, что, если не буду стряхивать лед, его слой станет таким толстым, что я навеки останусь статуей женщины в покоях Темного Короля, замерзшей и забытой.
