Это был неожиданный поворот. Во всех моих кошмарах у гробницы никогда не было никого, кроме меня.
Некто высокий, идеально сложенный, льдисто-белый и гладкий, как мрамор, с длинными черными волосами, сидел на спрессованном снегу у гроба, спрятав лицо в ладонях.
Я стояла на вершине и смотрела на него. Пронизывающий ветер с утесов спутал мне волосы. Он тоже остаток? Воспоминание? Но в нем не было ни расплывчатости, ни прозрачности.
Или это мой Король?
Стоило мне подумать об этом, и я поняла, что нет.
Тогда кто же он?
По белой коже, которую я смогла рассмотреть, — ладони на щеке и гладкой сильной руки — бегали темные значки и символы.
Возможно ли, что Невидимых Принцев пятеро? Этот не был одним из троих насильников, и у него не было крыльев, значит, он не Война/Круус.
Так кто же он?
— Как вовремя, — бросил он через плечо, не оборачиваясь. — Я жду уже несколько недель.
Я вздрогнула. Он говорил с тем же жутким звоном, и, хотя мой мозг его понимал, уши никак не могли привыкнуть к этому звуку. Но я вздрогнула не только поэтому. И не только чтобы стряхнуть с себя лед. Меня передернуло от ужаса, когда я поняла, на кого смотрю.
— Кристиан МакКелтар, — сказала я и поморщилась. Я говорила на языке моих врагов, на языке, который не учила и на который не был рассчитан мой рот. Мне жутко хотелось вернуться обратно, на родную сторону Зеркала. — Это ты?
— Во плоти, девочка. Ну... в основном.
Я не знала, что он имел в виду, но переспрашивать не стала.
Кристиан поднял голову и обернулся через плечо.
Он был прекрасен. И не был собой. Его глаза стали полностью черными. Он моргнул, и снова появились белки.
В другой жизни я была бы от него без ума. Точнее, я бы влюбилась в Кристиана, которого видела в Дублине. Теперь он настолько отличался от себя прежнего, что, если бы он не заговорил, я бы еще долго не догадалась, кто это. Симпатичного студента с прекрасным телом, сердцем друида и сногсшибательной улыбкой больше не было. Я смотрела, как под его кожей скользит рунная вязь, и думала: если бы этот мир не высасывал цвет из всего, что сюда попадало, остались бы руны черными, как татуировки, или стали разноцветными?
Я не шевелилась, пока не поняла, что смотрю на него через корку льда. Кристиан сидел неподвижно, но не замерзал. Почему? На нем была все та же футболка с короткими рукавами. Ему не холодно? Я стряхнула лед, и Кристиан заговорил:
— Большая часть происходящего тут начинается в твоей голове. Любое ощущение сразу же усиливается.
Слова звучали, как темные колокола. Я вздрогнула. В этом звоне все еще слышался намек на шотландский акцент, и этот намек на человечность звучал более чем странно.
— То есть если я не буду думать об этой глазури, я не замерзну? — спросила я.
Желудок заурчал, и меня вдруг окутал толстый слой синей кремовой глазури.
— Подумала о еде? — Его голос повеселел, и его стало чуть легче выносить. Кристиан встал, но не попытался подойти ко мне. — Здесь это часто бывает.
Я подумала о том, как глазурь превращается в лед. Это было легко. Шагнув вперед, я сбросила лед с кожи.
— Значит, если я подумаю о теплом пляже...
— Нет. Ткань этого места не меняется. Ты можешь сделать ее хуже, но не лучше. Здесь можно только уничтожать, но не созидать. Еще одна мерзость со стороны Королевы. Подозреваю, что на тебе не глазурь, а снежинки или иней, склеенные внутренностями твари, которую лучше не видеть вблизи.
Я посмотрела на гробницу. Ничего не могла с собой поделать. Это было огромное, темное и молчаливое пугало, которое я двадцать лет видела в кошмарах. Я пыталась игнорировать гробницу, но не могла. Она притягивала взгляд.
Я встану рядом.
Открою крышку, загляну внутрь и закричу.
Ага. Торопиться с этим мне совсем не хотелось.
Я посмотрела на Кристиана. Что он тут делает? То, что привело меня сюда, отняло все мои сны и превратило их в кошмары. И сейчас мне дано несколько минут, прежде чем случится то, что предначертано.
Я заметила, что нашла именно то, что искала. Насколько удачливым надо быть, чтобы встретить пятого из пяти друидов, необходимых для ритуала, рядом с тем, к чему меня вели?
Вот только я больше не верила в удачу.
Я чувствовала, что мной манипулируют. Но кто и зачем?
— Что с тобой случилось?
— Ах, что со мной случилось? — Смех Кристиана звучал, как скрип металла по классной доске. — Ты со мной случилась, милая. Ты. Ты накормила меня мясом Невидимых.
Я ужаснулась. Так вот во что превратило его мясо Темных Фейри? Трансформация Кристиана началась в том мире, где мы сушили одежду у озера, и продолжилась с ураганной скоростью.
Он выглядел получеловеком, полуфейри, и в этом месте из теней и льда был больше похож на Невидимых, чем на их Светлых собратьев. Еще несколько штрихов, и он будет выглядеть, как один из Принцев. Я прикусила губу. Что я могла сказать? «Мне жаль?» «Тебе больно?» «Ты и внутри превращаешься в монстра?» Может, вернувшись в реальный мир, Кристиан будет выглядеть лучше, чем здесь, в черно-бело-синем царстве.
Он сверкнул темной версией своей обычной улыбки, белые зубы блеснули между кобальтовыми губами на белом лице.
— О, твое сердце плачет по мне. Я вижу это в твоих глазах. — Улыбка исчезла, а злость во взгляде росла. — Поделом. Я стал похож на одного из них, верно? Здесь нет зеркал, и я не знаю, каким стало мое лицо. И сомневаюсь, что хочу знать.
— И все это потому, что ты ел мясо Невидимых? Я не понимаю. Я тоже ела их мясо. И Мэллис, и Дэррок, и Фиона, и О'Баннион. А еще Джайн и его люди. И ничего похожего ни с кем из них не произошло.
— Я думаю, что это началось на Хеллоуин. Меня недостаточно защитили рунами. — Улыбка Кристиана стала похожа на оскал. — И виню я в этом твоего Бэрронса. Посмотрим, кто из нас друид. Мы перекинемся с ним парой слов, когда я вернусь.
Судя по выражению его мраморного точеного лица, обмениваться они будут не словами.
— Это Иерихон делал тебе татуировки? Кристиан приподнял бровь.
— Ах, так он теперь Иерихон? Нет, татуировки делали мои дяди, Кейон и Дэйгис, но Бэрронс должен был проверить, когда они закончили, а он не стал. Он позволил мне начать ритуал незащищенным.
— А как бы взбесились твои дядюшки, если бы он стал проверять? — Я невольно начала защищать Бэрронса.
— Он все равно должен был это сделать. Бэрронсу известно о рунах больше, чем нам. И его знание настолько старше нашего, что мне вообще сложно представить.
— Что случилось в ту ночь в круге камней, Кристиан?
