Тилья прижала к себе собаку и подняла глаза. Пятно света покрылось рябью, как поверхность озера, в которое бросили горсть камней. Голос Силены дрожал, когда она заговорила:
— Дай мне эту вещь. Положи ее в пасть моей собаки и отпусти ее.
— Нет, — сказала Тилья, прижимая собаку к себе.
Сияние становилось все слабее, но Тилья различала лица спящих рядом людей. Для нее самой колдовство Силены было безопасно, а вот для остальных — нет. Тилья хотела отвлечь колдунью во что бы то ни стало. Все еще держа на руках собаку, она встала и пошла прямо к Силене.
Не ожидая этого, та отпрянула, и свечение вокруг нее потускнело еще больше. Она схватила поводок собаки, и по нему пронесся огонь. Когда пламя охватило ошейник, собака резко дернулась. Тилья взяла поводок, но вместо ожога почувствовала лишь обыкновенный кожаный ремешок. Силена быстро выпустила поводок, будто это она обожглась.
Колдунья отступила еще на шаг. Она собирала силы. Свечение вновь усилилось, рябь прошла.
— Маг не может сдаться, — произнесла она. — Если ты не отдашь мне то, что пристегнуто к твоей руке, я должна буду уничтожить тебя. Или погибнуть сама.
— Нет, — сказала Тилья.
— Как хочешь.
Силена закрыла глаза. Ее губы начали двигаться. Сначала ничего не происходило, только собака перестала вилять хвостом. Потом Тилья услышала — нет, скорее почувствовала — низкий, пульсирующий гул. Краем глаза она заметила, как начал раскачиваться фонарь. Потом Тилья поняла, что все вокруг — стены, звезды, деревья — дрожит и трепещет. Во всем мире только Силена и Тилья оставались неподвижными. Девочка ощутила, как вокруг нее сжимается огромный кулак, но не может сомкнуться. Он пытался раздавить ее и бросить в хаос сотрясающегося мира. Тилья сохраняла неподвижность, дав ей имя. Вудбурн. Она представила себя на крыльце родного дома. Летний рассвет. Она смотрит на горы, встающие на севере Долины. И сейчас Тилья мысленно окружила себя этим пейзажем, как броней. Она видела перед собой Силену, побледневшую от напряжения, направившую все свои силы на то, чтобы уничтожить Тилью. Свечение вокруг колдуньи стало ярче луны.
Вдруг совсем рядом заревел осел. От неожиданного хриплого крика у Тильи ёкнуло сердце, но она не испугалась — в Вудбурне жил вредный старый осел, который любил незаметно подкрасться и зареветь прямо в ухо. А вот Силена, которая думала, что погрузила в сон весь постоялый двор, оказалась к этому не готова и сбилась.
Пульсирующий гул становился все тише и наконец совсем умолк. Фонари и звезды перестали дрожать. Свечение вокруг Силены погасло.
В блекнущем свете Тилья увидела, как колдунья утратила горделивую осанку статуи и ссутулилась, безжизненное лицо избороздили морщины. Перед девочкой стояла обыкновенная дряхлая старуха.
Спящие вокруг них зашевелились и застонали. Некоторые с криком просыпались, как от ночного кошмара.
В темноте раздался тихий голос Силены:
— Я проиграла. Ты уничтожила меня. Императору придется найти нового Наблюдателя. Отдай мне собаку, и я уйду.
Тилья больше не боялась. Она поняла, что произошло. Собака, которую Тилья поставила на землю, радостно бросилась к Силене как к хозяйке, которую давно не видела.
— Вы не знаете, нас еще кто-нибудь ищет? — спросила Тилья.
— Не знаю, — устало ответила Силена. — Главная дорога расположена в моем секторе. Я всегда чувствовала, когда вы использовали этот предмет, — словно метеор пролетал у меня в голове. Раньше я не могла прийти — за мной тоже следили. Но сегодня мне представился случай. Завтра другие Наблюдатели найдут мою башню пустой, и их интерес к моему участку возрастет. Вот все, что я могу сказать тебе.
— Спасибо, — сказала Тилья.
Теперь она не испытывала ни страха, ни ненависти к Силене, этой изможденной старухе, которая сохраняла чувство собственного достоинства, когда все остальное было потеряно.
— Мне очень жаль, — сказала Тилья.
— Тебе кто-то помог, — произнесла Силена и скрылась в темноте.
В тот же миг постоялый двор охватила паника. Калико жалобно заржала, ей ответили другие лошади.
Таль с криком проснулся, Мина что-то бессвязно бормотала, Альнор со стоном встал и побрел куда-то в темноту. Тилья бросилась за ним и схватила его за руку, но тот отстранил ее. Его сбил с ног какой-то человек, сломя голову бегущий навстречу. Только тогда он позволил Тилье отвести его назад. Таль и Мина постепенно приходили в себя.
Все трое видели один и тот же кошмар: их мотало туда-сюда в темном клубящемся облаке, озаряемом вспышками огня. Вокруг носились чудовища, разевая огромные жадные пасти.
— Я знаю, что произошло, — тихо сказала Тилья. — Силена со своим зверем искали Акстриг. Они ушли.
И Тилья рассказала им все, что случилось. Она уже не чувствовала ни страха, ни волнения, только бесконечную усталость.
— Крик осла? — переспросил Таль. — Когда закрывали ворота, здесь не было никакого осла.
— Это точно кричал осел, — сонно сказала Тилья, зевая и натягивая на себя одеяло. — У нас в Вудбурне когда-то жил один.
Она завернулась в одеяло и уснула, не дослушав его следующего вопроса.
Обычно Тилья просыпалась с первыми лучами солнца, но в тот день спала допоздна. Когда она встала, многие уже тронулись в путь. Осла нигде не было видно, но, возможно, он уже успел уйти.
Когда они покинули постоялый двор, Тилья еще чувствовала усталость. То, что случилось ночью, было очень страшно. Она сомневалась, что смогла бы устоять перед Силеной, если бы в нужный момент не закричал осел. Тилья не была уверена, сумеет ли повторить это, если столкнется, скажем, с Дорном.
И все-таки она справилась. И обнаружила в себе что-то новое. Это открытие наполняло ее радостью, умиротворением и гордостью. Ей не хотелось выплескивать свою радость или с кем-нибудь ею делиться. Это чувство было как солнце, согревающее замерзшие пальцы, как запах дождя на пересохшей земле, как то утро, много лет назад, когда Тилья, не позавтракав, выбежала в огород, чтобы проверить грядку, которую сама взрыхлила и засеяла. За ночь на ней проклюнулись, расталкивая комочки земли, бобовые ростки. Ее собственные.
Это настроение длилось весь день. Но ночью на другом постоялом дворе, в то же самое время, когда приходила Силена, она проснулась от страха. То же повторялось и в следующие ночи. Обычно одновременно с ней просыпался еще кто-нибудь, будто Силена оставила в них заведенный будильник. Это прошло, только когда луна выросла и по ночам больше не царила кромешная тьма. Другие Наблюдатели не приходили.
Только эти ночные пробуждения тревожили их в бесконечном пути. Дни становились все жарче — и из-за движения на юг, и из-за приближающегося лета. Здесь вечера были теплее, чем летний полдень в Талаке. Пейзаж постоянно менялся: бескрайние поля, поросшие кустарником холмы, потрескавшаяся сухая земля, древние леса, наполненные непонятными звуками и запахами, города, деревни, крепости.
