Еще в воздухе ее подхватила пара рук и бережно опустила на землю. Яспер прижал ее к земле, прошептав на ухо:
— Не шевелись, Маэва. Ш-ш-ш. Пусть они пройдут.
Она замерла как мертвая, вслушиваясь в поступь зиндов над головой. Она ощущала, как колотится сердце лежавшего рядом с ней Яспера, чувствовала то невероятное облегчение, которое сейчас владело им.
— Они вернутся. — Яспер поднялся и взял ее за руку. — Что это? Ты порезалась?
— Ничего страшного… Там стекло наверху.
— Сейчас перевяжу. — Яспер порылся в ее поясе, извлек из него полоску ткани, которая осталась у них после шитья одежды, и перевязал ею ладонь Маэвы.
— А где Девин? — спросила она.
— Он ждет нас за тем домом, вместе с Фортуной. — Он собрал всю веревку и сброшенные ею со стены одеяла и принялся развязывать их.
— Тебе повезло, — заметил Яспер.
— В том, что я встретила тебя, — согласилась она.
Он отвел ее к тени, в которой прятался Девин, перебиравший гриву терпеливой кобылы. Маэва обняла мальчика за плечи, и он прижался к ней, пока Яспер запрягал Фортуну.
— Не направиться ли нам прямо в порт? — предложил шепотом Яспер, беря Маэву за правую руку; Девин взял ее за другую, непораненную руку. Яспер обмотал повод Фортуны вокруг кулака.
Поспешив удалиться от стены, они скоро оказались в окружении темных переулков. Худые и оборванные женщины и дети тянули к ним руки, прося подаяния. Они были свободными, потому что на их лицах не было шрамов. Маэве не случалось общаться с вольными в Сливоне, так как жизнь ее протекала только в бане и особняке лорда Индола, куда те не допускались. И теперь она была готова раздать им целую телегу хлеба.
Они вышли на широкую улицу, чуть лучше освещенную развешанными на высоких столбах фонарями. Маэва подумала, что город Мантеди никогда не засыпает. Вокруг было полно народу — в основном мужчин, но попадались и женщины, а изредка и дети. У многих были шрамы на лицах, чаще всего на скулах можно было видеть квадрат в квадрате.
Девин крепко держался за руку Маэвы, Яспер не выпускал ее другую ладонь. Они приближались к морю, и народу на улице становилось все больше; чем дольше они шли, тем шумней и бодрей делался город. Крепче становилась и вонь немытых тел, мусора и горелого фонарного масла, приправленная запахом тухлой рыбы. Во всей этой части Мантеди Маэва не увидела ни единого деревца — только сложенные из камня и дерева дома.
Лица многих из встречавшихся им мужчин были перепачканы сажей. Это были шахтеры. Лила рассказывала Маэве о здешних копях — там под землей всегда царила ночь. Но на почерневших лицах не было меток. Свободные люди низменного происхождения. Неужели она теперь считается одной из них? Кабис Денон принадлежал к этому сословию, хотя и родился в семье дримвенов. «Он был внуком последнего Великого дримвена, единственным сыном его единственной дочери… возможно, Маэва, что ты тоже дримвена». Навстречу им направился человек на гнедом коне. Внешность его заставила Маэву приглядеться внимательнее. И хотя всадник этот показался ей более худым, чем она помнила его, Маэва сразу же признала старого знакомого. Это был Орло.
Глава двадцатая
Сара понимала, что видит сон, который не сулит ей ничего хорошего: стая темных птиц приближалась к ней; разыскивая ее, они кружили над головой все ниже и ниже. Она попыталась проснуться, однако никакие усилия не помогли ей высвободиться из сна. Птицы кружили уже почти над ней, их было двенадцать. Они приближались и словно вырастали в размере.
Внезапный всплеск и брызги пены резко пробудили ее. Она лежала на изогнутых досках, а над головой сверкали звезды. В воде возле нее кто-то кашлял и отфыркивался.
Сара перегнулась через край плота.
— Дорьян?
— Да. — Он снова закашлялся.
— Хватайся за доску! — воскликнула она. Он последовал ее совету, накренив при этом плот. Сара отодвинулась на самый край гнилых досок. — Надеюсь, что сумею уравновесить тебя.
Он попытался взобраться, но не сумел этого сделать.
— Прости, — пробормотал Дорьян. — Но во мне не осталось никаких сил.
— Держись крепче.
Сара спрыгнула со своей стороны плота в обжигавшую холодом воду и доплыла до Дорьяна, повисшего на досках.
— Дорьян, я так рада, что ты жив. — Она прикоснулась к его плечу просто потому, что не могла не сделать этого. — Я так рада видеть тебя. — Она сильно охрипла. — Я помогу тебе.
Он улыбнулся:
— Сара, я знаю, что мы совсем недалеко от цели. Не более чем в какой-то сотне миль.
Голос его тоже сделался скрипучим.
Дрожа, они висели в воде. И когда Дорьян собрал чуточку сил, соединенными усилиями он сумел подняться на плот. Сара влезла за ним.
— Спасибо тебе, — прошептал он.
— Я искала тебя. Откуда ты появился? Со дна моря?
— Почти оттуда.
— Посмотри, Дорьян, тебе не кажется, что звезды такие яркие?
— Очень яркие. Жаль только, что в свете их невозможно согреться.
— А луна как светит.
— Несравненно. — Освещенное лунным светом лицо его отражало одно только утомление.
Сара легла рядом с Дорьяном и прижалась к нему, чтобы согреться. Особого тепла искать было негде. Прикоснувшись к ее рукам, он закрыл глаза.
Дорьян скоро задремал, но сон не шел к Саре. Впрочем, она скоро решила, что спит, потому что вокруг плота собрался неземной свет. И лучи его отливали перламутром, в них звучали отголоски песни теццарины. Сара не шевелилась, опасаясь погубить мгновение даже незаметным движением, и в самом деле, когда плот приподняла небольшая волна, жемчужный свет померк и песня стихла.
И больше всего на свете Саре захотелось вновь услышать ее.
Узнав Орло посреди толпы наполнявших Мантеди незнакомцев, Маэва невероятно обрадовалась. Орло всегда был с ней добр — так, как может быть добр раб к рабыне. Этот хороший человек, которого она знала всю свою жизнь, по сути дела заменил ей отца.
— Маэва! Девин! — Громкий голос его напомнил ей о прежних временах, проведенных в бане.
Только каким худым он теперь стал. Что пришлось ему пережить за время, протекшее с их последней встречи? Неужели он тоже бежал?
Орло остановил коня:
— Мне повезло, что я натолкнулся на вас.
Она шагнула к нему. Однако между Маэвой и конем Орло струился поток мужчин и мальчишек с перепачканными копотью лицами. Она пропустила толпу. Орло нагнулся в седле.
— Я знаю тут одного на причале, — проговорил Орло. — Он устроил меня на корабль до Главенрелла палубным матросом.
— Это чудесно, Орло. — В душе Маэвы зажглась новая надежда.
