— Да, — прошептала она, прикасаясь ладонью к его груди. — Ты сделал это, Дорьян. Мы оказались на берегу.
— Самое лучшее на этом берегу то, что здесь есть вода.
— Я обязана тебе жизнью.
— Ты ничем не обязана мне.
— Ты уже оправился после того путешествия? Сумеешь проделать его еще раз?
Дорьян не ответил. Лежа на спине, он достал камень дримвенов и принялся перекатывать его длинными пальцами, разглаживая влажную ткань, которой тот был обмотан.
— С виду совершенно обыкновенный камень, — произнесла Сара.
— Но не на ощупь. — Он вложил камень в ее руку. — Касаясь его, я ощущаю мир сновидений.
Сара непринужденно перебросила камень из ладони в ладонь, поднесла к уху, старательно рассмотрела. Гладкий и бурый голыш аккуратно укладывался на ее руке. Она вернула камень Дорьяну.
— Он напоминает мне о той мерзкой птице, и я хочу немедленно вступить в битву с ней.
— Это потому, что ты фирана. — Он улыбнулся. — Не забудь: камень дримвенов усиливает дар того, в чьем распоряжении находится.
Сара огляделась. Даже небо над головой казалось ей незнакомым.
Она закрыла глаза.
Глава двадцать вторая
Когда Маэва проснулась, берег, который только что снился ей, не оставлял ее еще несколько мгновений. И только потом она поняла, что лежит на жестком полу в комнате, где нет ни лампы, ни свечи, способной рассеять холодную мглу. Она слышала, что рядом кто-то ворочается и стонет, однако не видела, кто именно.
— Кто здесь? — спросила она.
— Маэва? — ответил ей голос Орло.
— Да, Орло. Это я.
— Маэва! Я думал, что слышу кого-то, но не могу пошевелиться. — Дыхание вырывалось из его груди, как струйка пара из чайника.
— Я помогу тебе.
— Маэва, не надо этого делать. Я ведь завлек тебя в эту ловушку.
— Орло, это сделал не ты, я знаю. Лорд Морлен придумал нечто…
— Да… он овладел мною. Лишил собственной воли. Это ваххс. Не пей, если он будет тебе давать.
Она не поняла этих слов. Перебравшись к Орло, Маэва ласково погладила его по лицу. Мерзость, которую она ощущала на пристани, исчезла, одна ко кроме слез на его лице было и еще кое-что.
— Это кровь?
— Он сокрушил мое нутро, Маэва, — пожаловался Орло.
Она положила руки на его грудь:
— Ш-ш-ш.
— Не мешай мне умирать, не препятствуй мне в этом, Маэва, позволь мне оставить этот проклятый мир. Мне так жаль, мне так жаль, Маэва. Ты была мне как дочь, и вот я сам привел тебя сюда.
— Ты в этом не виноват, Орло. — Она не снимала ладони с его груди.
— Мы находимся в его доме. И Морлен скоро пожалует сюда.
Она негромко запела. Хотя камня дримвена более при ней не было, Маэва попыталась вспомнить его песню.
Вырывавшийся из легких свист сделался тише.
— Только не пей этот ваххс.
Грудная клетка Орло вздымалась под ее руками. Маэва все напевала.
— А я и не знал, что ты умеешь так петь, Маэва… какая дивная мелодия. Слушая тебя, я готов поверить, что рай действительно существует.
Орло уже уснул, а она сидела рядом с ним и пела. Он совершенно притих и более не хрипел и не вздыхал, даже грудь его больше не шевелилась. Маэва умолкла и приложила ухо к его рту. Дыхания не было.
Она не стала встряхивать его, не стала плакать. Просто убрала с груди задрожавшие руки. Соединив пальцы, она попыталась унять дрожь. Теперь содрогалось все ее тело — как те осенние листья, которые она видела над головой всю дорогу до Мантеди, хрупкие и беспомощные, ожидающие прикосновения к холодной земле. Что она будет делать, когда сюда явится лорд Морлен? Ей хотелось еще кое-что сказать Орло, хотелось, чтобы он услышал ее. Но его больше не было. Во всяком случае, теперь он избавлен от разговора с Морленом.
— Прощай, Орло, — сказала Маэва. — Прощай.
И, забившись в уголок, принялась шепотом уговаривать себя саму. Она не должна более думать о собственном горе. Потому что если вспомнит о нем, то вспомнит и о маме, о том, что все надежды ее теперь разбиты и похоронены, как то синее платье, что осталось зарытым в лесу лорда Эринга.
Незачем рыдать, незачем погружаться в безумие. Надо думать о чем-то еще. Что стало с Яспером и Девином? Сумели ли они ускользнуть? Скорее всего. Яспер знал, как надо поступать, он сумеет спрятаться вместе с Девином. Разве не был он прав в отношении золота?
Маэве припомнились недели, проведенные ею на свободе. Их наполняли воспоминания о Яспере: о его сильных руках, зажавших иголку; о том, как он учил ее пускать камешки по воде, как надо готовить, как разводить огонь, как ездить верхом на Фортуне… О тех долгих темных ночах, когда они терпеливо брели по оленьим тропам; о том, как они плели венки, как спорили из-за золота. Она вспомнила его добрые, полные любви глаза. Маэва всем сердцем надеялась, что он, не оборачиваясь назад, уехал из города. Вдвоем с Девином им ничто не угрожало.
За дверью прозвучали шаги. Только бы не проговориться Морлену насчет Девина и Яспера. Пусть Морлен режет ее так, что даже Яспер не сумеет узнать, она будет молчать.
Дверь открылась. В комнату вошел ударивший Орло лысый мужчина, за которым следовал клейменый раб с фонарем в руке. Раб поставил фонарь и отступил в сторону. В двери, едва не касаясь плечами проема, появился лорд Морлен, в серых глазах его отражался свет фонаря.
Направившись прямо к Орло, Морлен согнулся над ним.
— Что это? — спросил он столь же холодным голосом, каким говорил тогда в кабинете лорда Индола. — Этот человек мертв.
— Я не убивал его, господин. Я сломал его, но не убил.
— Он мертв.
Маэва съежилась в уголке, разглядывая закрывшуюся дверь.
Лысый Варрен присел на корточки возле тела.
— Я наносил такой удар не менее сотни раз, лорд Морлен. И никогда никого не убивал им.
Морлен выпрямился.
— За его смерть вычтут из твоей платы.
Шаги Морлена приблизились к ней, и Маэва пожалела, что не может последовать за Орло из этого мира.
Морлен опустился перед ней на одно колено.
— А вот и моя очаровательная беглянка. Не проще ли было последовать за мной с самого начала?
Она промолчала.
— Не хочешь говорить со мной?
Он провел пальцем по ее щеке.
— Сейчас все переменится, Маэва. У меня есть все необходимое, чтобы отпереть твой ум и узнать все его секреты.
Она сконцентрировала все свое внимание на опущенных на колени руках.
