— Этого не может быть!
— В самом деле? Но тогда, наверно, кристалл обманывает меня.
— Ваш кристалл! А как же невидимость…
— Теперь невидимости больше нет. Ее сняли и не поставили, хотя к концу дня положение это, как я полагаю, изменится. — Королева наклонилась вперед. — Так что предпринятое тобой путешествие напрасно.
Камбер вновь посмотрела на солдат.
— Неужели во всем дворце, мадам, не найдется даже одного человека, которому нужны услуги целителя?
— Целитель нам будет полезен, но только не ты.
Камбер оскорбилась:
— Как можно так говорить? Я же ловена!
— Ты явилась сюда со знаками Замка целителей, рассчитывая на почтение и гостеприимство, полагающиеся подлинному целителю, намереваясь отравить короля Белландры и пресечь династию.
Королева опустила кубок и встала, засвистев шелком.
— Я обвиняю тебя, Камбер, в измене. Я обвиняю тебя перед лицом Высшего провидца Рассида, перед лицом капитана Бангора, начальника гвардии короля Ландена, перед лицом гвардейцев и перед лицом самого короля!
Перед лицом короля?
Занавес за спиной королевы Торины шевельнулся. Из-за него появился высокий мужчина в винного цвета мантии. В руке его был обнаженный меч, переливавшийся всеми цветами радуги.
— Король Ланден? — Камбер едва сумела выдавить эти два слова.
Король кивнул. Как вышло, что он оказался жив и здоров? Берн уверял ее, что король и королева утратят почти все силы. Еще он утверждал, что ни мечу, ни кристаллу никогда не вернуть прежней силы. Но перед ней стоял здоровый король, державший в руке светоносный меч, и блистала свирепыми глазами провидица-королева, увидевшая в своем кристалле погибель Берна.
Камбер попыталась собраться с мыслями. «Темная невидимость. Я должна окружить кубки темной невидимостью. Если никто не сумеет увидеть их, яда не обнаружат».
Сперва ей было необходимо призвать тень. Камбер попыталась войти в соприкосновение с ней, однако тень сделалась слабой и какой-то далекой. Ее явно не хватало на скорое создание темной невидимости!
Оставалось прибегнуть к своему уму.
— Поскольку вы обвиняете меня, — проговорила Камбер, — я должна подчиниться закону. Я забираю свои лекарства и буду ожидать королевского правосудия.
— Забирать лекарство нет необходимости, — проговорила королева Торина. — Оно как раз пригодится тебе самой.
Королева взяла кубок в руки.
— Укрепляющее средство поможет тебе после долгого путешествия.
Камбер вновь попыталась дотянуться до тени, однако теперь она сделалась еще более слабой и далекой. Колени ее подогнулись, и она поняла свою уязвимость.
— Я чувствую себя превосходно, ваше величество.
— Но я хочу, чтобы лекарство еще более укрепило твое здоровье. Бояться нечего, Камбер. Ты сама готовила его и знаешь из каких трав.
Камбер обратилась к королю:
— Вас называют самым милосердным королем во всех королевствах.
Спокойный взгляд короля Ландена смущал Камбер почти в той же мере, как и безжалостный взор королевы.
— Милосердным не надо просить у меня пощады. Сейчас ты можешь снять с себя обвинение в измене. Если выпьешь то, что приготовила для нас.
Камбер оглянулась по сторонам, пытаясь найти понимание хотя бы на одном лице, но — увы!
— Я невиновна!
— Тогда пей! — приказала королева.
Камбер взяла кубок у Бангора, поднесла его к губам. И всем нёбом и глоткой ощутила вкус вишневого настоя.
Часть седьмая
Серебряное и серое
Глава тридцатая
Ребра Яспера протестовали против каждого вздоха. Клеймо на лбу горело, а нос чесался. И это было хуже всего — связанными руками он не мог его даже почесать. И все же неудобства эти были ничтожны по сравнению с тем, что Девин находился рядом, со связанными руками, и пытался изобразить отвагу. Ну кто станет связывать руки ребенку?
Ответ был очевиден. Морлен и иже с ним.
Оба они были брошены к ногам Морлена. Свет в просторное каменное помещение проникал сквозь узкое оконце и через окно в потолке, до которого никоим образом нельзя было дотянуться. В зале находилось примерно двадцать вооруженных людей, половина из которых была зиндами. Еще сорок человек, чьи лбы украшали лиловые синяки, стояли вдоль стены с пустыми руками.
— Помоги этим пленникам, Пель, — сказал Морлен.
Услышав спокойный голос, памятный ему по месту, куда увлек их Дорьян своими сонными чарами, Яспер поежился. Вспомнив, что Маэва рассказывала ему о взгляде Морлена, он принялся рассматривать угодливого Пеля.
Прыщавую физиономию Пеля украшали рабские отметины.
— Как это, господин? — Он не смог скрыть недоумения.
— Помоги им сесть. Развяжи руки и ноги.
Яспер заставил себя ничем не показать облегчения, когда Пель снял грубую веревку с его запястий и лодыжек. Он только поднес освободившуюся руку к лицу и почесал нос. А потом подмигнул Девину, когда и его руки и ноги оказались на свободе.
— А теперь верни этому мужчине его оружие, Пель.
— Какое оружие, господин?
— То, с которым он сумел одолеть часовых, охрану крепости и работников.
— У него не было оружия, господин. Он свободный. И пользовался камнями.
— Значит, Пель, ты хочешь сказать мне, что этот человек, вооруженный только подобранными в пустыне камнями, сумел захватить крепость и уничтожить весь полученный ваххс? Сколько с ним было людей?
— Я… я не знаю, господин. Других я не видел.
— Других не было? Никого?
— Н-нет, г-господин.
— Впечатляющая картина, не правда ли? — Сапоги лорда Морлена приблизились к Ясперу и Девину. — И все это сделал один только человек… разыскивавший мальчишку?
Тишина сделалась еще более глубокой и жуткой, и Яспер был бы рад услышать любой звук, способный нарушить грозовое безмолвие.
— Убейте их, — приказал Морлен вполне миролюбивым тоном.
Услышав свой смертный приговор, Яспер решил, что будет сопротивляться голыми руками, ограждая Девина.
— Н-но вы не собираетесь сперва допросить их, господин? — В голосе Пеля прозвучало недоумение.
— Ах! Ты решил, что я имею в виду пленников? Нет, Пель, они нужны мне. Им есть что рассказать. — Сапоги его повернулись пятками к Ясперу. — Нет, я говорил про охрану, про них. — Яспер посмотрел вверх. Морлен указывал на выстроившихся вдоль стены людей. — Про так называемых часовых, не стоявших в карауле. Дураков, погубивших мой ваххс. Вот этих.
