Его глаза открылись, но оставались туманными. Приведенный в порядок, он, вероятно, не так уж плох, но он сейчас он не был в порядке, он и чистым-то не был. Один лишь аромат его тела заставлял вспомнить о застоявшейся воде или о содержимом канализации.
– Что… – невнятно пробормотал он. Я дернула его за грязную футболку, заставляя принять сидячее положение —… такое?
– Заткнись и слушай, – перебила его я, – мне нужна твоя помощь.
– …помощь? – Он медленно моргал, напоминая сову. Его зрачки были слишком расширены. – Почему?
– Вопросы философии оставим на потом. Просто повтори, что я скажу. Понял?
– Повторить.
– Отлично. – Я подавила желание погладить его по голове, в основном потому, что не хотела запачкать руки. – Я приказываю тебе уничтожить ураган.
– М-м-м-м? – Его глаза потускнели. Я сжала его достаточно крепко, чтобы оставить синяк, он вскрикнул и очнулся. – Что?
– Я приказываю тебе уничтожить ураган, скажи это.
Упс. Я слишком сильно его разбудила.
– Зачем? – Бессмысленный взгляд таял, словно снег под летним солнцем Аризоны. – Ты. Ты… ты надула меня.
– Просто скажи это.
– Или? – Его челюсть затвердела, мышцы сжались. Он заставил себя проснуться, и все прекрасные счастливые ведения его сна отлетели прочь. – Ты усыпишь меня снова?
Определенно, спящим он мне нравился больше. Кто знал?
– Нет. Я твой хозяин. И ты будешь делать, что я скажу.
– Ну, так прикажи мне уничтожить ураган.
Его глаза с прекрасными, по-девичьи длинными ресницами сузились.
– Почему я должен это делать? Зачем это мне?
– Ну, я не знаю… чтобы выжить? Ты что, нечувствуешьэто? – Но тут же я поняла, что он, конечно же, не мог; для него, как и для большинства людей, ураган оставался всего лишь ураганом. Ну да, ужасным. Убийственным. Но не разумным, не бешеным, не жаждущим свежего мяса. Неживым. Стихией Кевина был огонь.
– Проклятье. Пожалуйста, Кевин. Сделай одно доброе дело в своей жизни. Я умоляю тебе, позволь мне его убить.
Несколько долгих мгновений он продолжал смотреть на меня. Моя бутылочка была зажата в его кулаке, он держал под контролем мою душу и тысячи жизней, лежащих на чаше весов.
– Ладно, – наконец произнес он. – Иди и уничтожь этот чертов ураган.
Я уже почти исчезла, когда он прибавил:
– И возьми меня с собой.
Я вновь материализовалась в холле башни Секретариата, и обнаружила, что он практически пуст. Мартин Оливер все еще был здесь; он и еще несколько парней из охраны.
Хранители Земли перекрикивались друг с другом сквозь пронзительный свист ветра, через разбитые окна непрерывно хлестала серебряная завеса дождя. На западной стороне здания сейчас никого не обнаружилось. Ураган продолжал артобстрел. Мраморный пол превратился в минное поле стеклянных и ледяных осколков, потоков воды и крови.
Вопль Кевина стоял в моих ушах. Ему уж чересчур понравилось путешествие через эфирный план, даже не взирая на удушливое покрывало Свечения –а, ну да, верно, я вспомнила, что он не мог его видеть. Никто из них не мог.
– Это такклево, – закричал он и тут же сделал пируэт на скользком полу холла. Он остановился, оглядываясь вокруг. – Круто, ты не шутила.
– Нет, – ответила я.
Во мне вскипала сила, огромная багровая сила, пульсирующая синхронно с быстрым неритмичным биением сердца.
– Жди здесь, – приказала я и направилась к ближайшему разбитому окну.
– Болдуин! – закричал Мартин Оливер. Я оглянулась на него, позволив глазам вспыхнуть серебром. В первый раз на моей памяти он выглядел по-настоящему пораженным, но справился с собой за секунду. – Будь осторожна.
Я подняла руку в знак благодарности или прощания, или того и другого сразу, и шагнула в грозу.
Сейчас было все иначе, чем в мою бытность простой смертной. Ураган выглядел изящной тонкой решеткой соединения сил, голубые искры сновали вокруг, как кровоток, кормя ее, изолируя, скрепляя. У меня не возникло ощущения, что Свечение само по себе враждебно – оно только бессмысленно размножалось. Ураган был живым существом, поэтому имел шанс подцепить паразитов. В конечном счете, Свечение, скорее всего, станет неконтролируемым, поглощая слишком много энергии, что запустит цепную реакцию, снимающую угрозу – но я совершенно не представляла, сколько времени это займет. Скорее всего – слишком много. Я не могла рассчитывать на то, что все произойдет вовремя.
Я развела руки и поднялась к облакам, оставляя светящийся голубой хвост, словно комета. Там, где я пролетала, собирались бело-голубые искры. Ураган меня почувствовал сразу же и распознал угрозу; молнии пронзали меня, миллионы вольт пытались поразить каждую клетку моего тела. Я пропускала напряжение сквозь себя, используя его, чтобы притянуть еще больше искр. Стремительно разрастающаяся спираль голубого света – и я в самом центре.
Вверх, поднимаясь по отвесным громадам грозового фронта. Вверх в ледяной, разреженный воздух мезосферы, где находится сердце урагана, если можно назвать это сердцем.
Гроза отвечала мне шквалом града и молниями. Формировала шары плазмы, расклеенной добела, и швыряла в меня, но приказ Кевина был однозначным, и объем энергии, перекачивавшейся от него, просто ошеломлял. Я резким движением отправила огни святого Эльма обратно, отклоняя молнии под прямым углом, и прикоснулась к уязвимому сердцу этого монстра.
Меня остановил крик. Пронзительный, панический призыв, пронзивший меня, как лезвие меча. Голос моего хозяина.
– Вернись! О, боже мой, вернисьпрямо сейчас!Немедленно! – В голосе сквозил страх – хуже того,ужас.
Я могла вернуться, но не обязана была этого делать. У меня был выбор, поскольку предыдущий его приказ еще не был исполнен. Две команды успешно отменяли друг друга.
Свободный выбор. Вернуться и нянчиться с Кевином, или уничтожить ураган и спасти тысячи – может, десятки тысяч…
Я ни мгновения не раздумывала, не обращая внимания на крики – хотя они все продолжались, разрывая мне душу и тело – сосредоточилась на грозе. Я потянулась и захватила контроль над процессами в центре бури. Сами они были не слишком сложны, серьезно, несколько перекрученных молекул, образец для построения и воспроизводства определенных колебаний, которые, резонируя, усиливали друг друга. Жесткая часть решетки не нарушала процесс, напротив, вбирала его в себя и распространяла дальше.
Хранители не могли его обнаружить, потому что он полностью состоял только из Свечения.
Я потянулась и захватила сердце бури, оттягивая искры к себе и поглощая их так же, как они поглощали других.«Все мы рождаемся из смерти», – сказал как-то Патрик, но я не поняла, что он говорил буквально.
