Мальчишка, который принес воду, все еще стоял тут. По-моему, его мучило любопытство.
— Раз уж вы знакомитесь, — сердитым голосом сказал он, — то я — Дмитрий Грановский.
— Очень приятно, — снова улыбнулась Наташа.
— А будет еще приятнее, если ты как галантный кавалер перетащишь свое ведро вон в тот угол. Оно тут мешает, — сказала я.
Лицо Димы вытянулось. Вот лентяй!
И вдруг ведро, к которому наш «галантный кавалер» нехотя было потянулся, плавно взмыло в воздух, описало изящную дугу, пролетев над землей на высоте метра от пола, и приземлилось в углу. Правда, не в том, на который я указывала.
Мы стояли с разинутыми ртами, и больше всех удивился Дима, который, как мне показалось, это и сделал.
Я обвела взглядом весь коридор второго этажа и заметила на одном из окон двоих парней и девчонку.
Девчонка широко, до ушей, улыбалась. А парни…
Это их я видела.
Девчонка спрыгнула с подоконника и подошла к нам.
— Я подумала, этому молодому человеку лень! — рассмеялась она.
— Лень — мать всех пороков, — насмешливо подхватил тот парень в очках.
— Макс сказал, мы должны были встретиться, — подытожил третий, которого я видела с собакой.
* * *
После отработки мы пошли прогуляться. Максим Крейц, тот, что в очках, предложил зайти к нему домой пообедать, но Наташа очень испугалась, что узнает ее мама. Она запрещает Наташе дружить с мальчиками, а уж тем более ходить к ним в гости.
Тогда Макс купил всем в магазине бутербродов и йогурта. У этого парня водятся карманные деньги!
Мы говорили в основном о том, что мы умеем. Впервые я оказалась среди людей, которые не смотрели на меня как на ненормальную из-за того, что я часто вижу будущее. Более того, я почувствовала, что мне хорошо с ними, что мои способности больше не пугают меня и даже становятся сильнее.
Игорек — тот простой парнишка, поджигает взглядом предметы. Катя, девчонка веселая и нагловатая, похожая на Нелю, перемещает вещи на расстоянии — очень полезное, по-моему, умение!
Дима — с ним сложнее. Я сначала не поняла, что это за штука, но он медиум. Когда Катя заставляла ведро летать, она действовала через него, проверяла его способности. Он как бы радиоприемник, который ловит волны силы, исходящей от других, и если он будет, например, где-нибудь в поле, а Катя — в городе, и ей понадобится швырнуть куда-нибудь ведро, которое тоже в поле, то она сделает это с помощью Димы.
Наташа — она вроде меня. Она видит вещие сны, а еще умеет находиться в каком-то специальном энергетическом пространстве, где есть энергетические двойники всего из нашего простого мира/Называется — астрал.
А Макс умеет всего понемногу. Но я так думаю, он у нас вроде лидера: когда мы все вместе и он — с нами, мы можем все гораздо лучше…
Наверное, я еще не могу все как следует объяснить…
Мы пошли вниз к реке. Там такие комары — это нужно видеть! Но мы, местные, уже привыкли. Кажется, они и кусают нас не так зверски, как приезжих.
Мы остановились поболтать на склоне, откуда отлично виден лес и можно разглядеть; пустынные холмы за лесом.
Был замечательный вечер, по небу плыли красивые облака, и мы с Наташей не принимали участия в беседе, молча глядя, как заходящее солнце просвечивает их своими лучами.
Мы с ней первыми и заметили их.
Они летели на небольшой высоте, задевая верхушки деревьев. Их было пятеро — нам показалось, что они живые. Они двигались вереницей, словно бы играя друг с другом в догонялки.
Макс, что-то увлеченно объяснявший, обернулся и тоже увидел их.
— Потрясающе, — сказал он тихо.
Тут уже их заметили все.
— Класс! Я никогда раньше не видел энэлошек! — восхищенно глядя вверх, крикнул Игорь.
— Я читал, на них нельзя смотреть впрямую, как на сварку, — прошептал Дима, однако так же, как и все, продолжал таращиться в небо.
Они пронеслись над лесом, потом повернули в нашу сторону. Наташа испуганно спряталась за Диму. Но они только сделали круг и исчезли за ближайшим холмом, там, где был городской пустырь.
Мы переглянулись.
— Я был уверен, что что-то произойдет, — спокойно сказал Макс.
ГЛАВА III Про собачье сумасшествие
ИГОРЬ КВАСЦОВ
Отец стал на меня злиться все чаще. Говорит:
«Игорь, этот очкарик нам не ровня, его родители — большие люди, вот он и валяет дурака целыми днями. А ты должен отцу помогать, тебе в его компании делать нечего!»
И заставил разобрать ящик для картошки и собрать в другом углу чулана. Глупость какая-то!
Ну, а что мне оставалось делать? Сын — человек подневольный.
Отец с катушек слетел буквально с первого дня. Как только узнал, что я завел дружбу с Крейцем. Макс — классный товарищ. Над душой у него никто не стоит, квартира вся его, только дед иногда навещает. А так — хоть ночуй. В компьютер поиграть можно, опять-таки.
У Оли родители пьют. Когда ее папаша совсем невменяемый, она теперь у Макса отсиживается.
И вот торчу я дома. Переставил ящик, куда сказано было, — отец подпряг дрова рубить. Нарубил на неделю вперед, предок смилостивился немного, разрешил с Гестом поиграть, но со двора — ни ногой.
Сходил даже в школу, сказал, что я сегодня не приду, дома много работы. Эх, и обозлился же, наверное, на меня наш Германыч!
Дело к вечеру. Сижу, учу Геста лапу подавать. Суббота — работники к отцу не приезжают, дома только мы с ним вдвоем. Мать поехала в город к старшему брату — он у нас в армии — свеклы, картошки подвезти. Мать к нему каждые две-три недели ездит — тут недалеко, часа четыре на автобусе. Дома пусто. И мы с Гестом во дворе сидим, общаемся вроде.
И вдруг смотрю, он ко мне оборачивается и…
Собаки вообще ужасно умные. Все соображают, но тут вижу — как-то по-особенному он на меня смотрит. Вроде как я на него раньше смотрел. Он-то собака, а я все-таки царь природы, а тут вроде как наоборот.
Я не знаю, как это объяснить, чтоб все поняли.
Одним словом, он посмотрел на меня вот так и вдруг ка-ак сиганет от меня к забору. Отец поправлял крышу у сарая, увидел — бросил все, скатился с лестницы, подбежал к забору. Я был уже там. Забор — сетка, почти полтора метра, как дог четырех месяцев от роду одолел ее?
Я выскочил в калитку и побежал за Гестом, отец кинулся следом, но, как известно, «собачка бежит быстрее человека». За вторым поворотом я увидел пустынный переулок. Куда свернул Гест, я так и не узнал.
— Ты что?! — заорал отец и влепил мне затрещину.
