Игорь стоял, ошарашенно глядя на дверь, — Ты что, ее рукой, да? — удивленно спросил он.
Тут мы все поняли. Пребывание в Калессии дало о себе знать. Игорь зациклился и уже по привычке стал ждать, пока стены разъедутся в стороны и откроют проход. Но приказ не сработал. От смеха я буквально согнулся пополам и чуть не упал на пол. Оля даже прослезилась. И только Игорь стоял, ничего не понимая, и только вертел головой и хлопал глазами.
Наконец до него дошло, в чем дело. Он хлопнул себя по лбу и, разведя руками и качая головой, улыбнулся.
— Ладно, не обижайся, — с трудом, давясь от смеха и вытирая слезы, проговорила Катя. — Но это была классная фишка, если, конечно, ты не нарочно.
— Заодно проверил: а вдруг мы еще там? — похлопал я его по плечу.
Мы осторожно спустились по полуразрушенной лестнице и вышли на улицу. После лабиринта с поддерживаемой в нем постоянной температурой и солнечной погоды в Калессии видеть снег и чувствовать мороз было как-то непривычно. Я поежился от холода и поправил шарф.
Когда мы отошли на безопасное расстояние, Макс скомандовал:
— Поджигай!
Игорь на секунду сосредоточился и запалил домик. Промороженные и отсыревшие, покрытые снегом бревна горели плохо, но зато сильно дымили.
Огонь потухал, но Игорь зажигал его снова и снова, пока, наконец, дерево не подсохло и не нагрелось.
— Кажется, горит, — сказал Игорь, запаливая домик со всех сторон, кроме одной — той, где рядом стоял большой особняк Трифона Аполлинариевича.
— Только бы никто но увидел, а то нагонят пожарных, и конец нашей затее, нам еще по шее надают, — предположила Катя.
— Не успеют, я сейчас быстро все сожгу, — успокоил ее наш «воспламеняющий взглядом». — Через десять минут домик в пепел превратится. А когда спохватятся, уже поздно будет.
— А что касается «по шее», — добавил Макс, — то за правое дело и пострадать не грех. Но я надеюсь, никто не узнает.
Дом продолжал пылать, и в огне уже не было видно его очертаний. Вскоре прогоревшие балки и столбики не выдержали и рухнули. Мы отпрыгнули назад.
— Осторожнее, ты, поджигатель! — обиделась Катя, поднимаясь из сугроба, в который она провалилась, шагнув слишком далеко.
— Да ладно, я хотел, чтоб побыстрее, — виновато пробормотал Игорь.
— Ерунда, — сказал я. — И так двое суток дома не были, полчаса потерпели бы.
Уже дотлевали последние доски и бревна. Место, где раньше стоял домик кузякинских слуг, превратилось в огромное пепелище, как будто от гигантского ритуального костра. По утоптанному нами снегу можно было бы предположить, что какие-то дикари недавно совершали здесь свои первобытные обряды.
— Хорошо бы прикрыть чем-нибудь эти головешки, — сказал Игорь. — А то увидят, начнут лазать, к нам пристанут, мол, это все ваша работа. А так до весны никто и не вспомнит, что здесь был какой-то домик.
— Точно, давайте его снегом засыплем, заодно и пожара в лесу не будет, — оживилась Наташа.
Вдруг справа от нас огромный сугроб оторвался от земли и медленно поплыл в сторону пожарища.
Затем он завис над догорающими деревяшками и рухнул, засверкав миллиардами серебристых точек.
Мы посмотрели на Катю. Она хитро улыбнулась и сказала:
— Но так ведь проще.
Я восхитился:
— Впечатляет. А если еще раз?
— Да пожалуйста!
Из-за дерева вылетел второй сугроб и плюхнулся в костер рядом с первым. Вскоре на месте пожара вырос небольшой снежный холм. Даже если от тепла он снизу и подтает, все равно еще много останется сверху.
— Ну, вот и все, — подвел итог Макс. Осталось только табличку повесить: «Параллельный мир: посторонним вход воспрещен!» — и милиционера поставить.
— Да кого тут поставишь, они нас небось уже давно по всей области разыскивают, так что давайте расходиться, — предложил я.
— Значит, по домам, — согласился Макс, и мы двинулись к городу.
Пройдя несколько шагов, я наткнулся на какие-то отпечатки в снегу, тянувшиеся до самого города, и показал их Максу. Тот пожал плечами:
— Ну, мало ли кто за столько дней мог здесь пройти: охотник, например.
— Да не охотятся тут.
— Значит, гулять кто-то ходил. Ничего особенного.
— Ну, ладно, раз ты так говоришь…
В самом-то деле, подумаешь, следы. В городе-то их еще больше. Что же, у нас там пришельцы на каждом углу, что ли?
НАТАША ГУРОВА
— Наташа, ты знаешь, сколько времени? — так встретила меня на пороге мама.
Хм, откуда же мне знать? Я и день-то какой сегодня, не знаю. Пришлось выкручиваться. Виновато опустив голову, я пробормотала:
— Прости, мамочка, мы заигрались у Максима, я совсем про время и забыла. Я больше так не буду.
Я растерялась. Неужели маму не интересует, где я пропадала два дня. Но. взглянув на отрывной календарь, висевший на стене в прихожей, я все поняла: никаких двух, даже одних суток не прошло. На дворе стояло все то же двадцатое января. Часы показывали половину двенадцатого.
Только сейчас я почувствовала, как смертельно устала. У меня не было сил даже на то, чтобы поужинать, не то что тушь смыть. Я вошла к себе в комнату, разделась и, едва коснувшись щекой подушки, мгновенно уснула.
Утром я еле продрала глаза, когда мама расталкивала меня, по ее словам, уже в третий раз. Я поднялась с постели и, как лунатик, почти не открывая глаз, потащилась умываться и завтракать.
Когда я вышла на улицу, то мне на секунду показалось, что я снова нахожусь в том лабиринте: белый пол, светлые стены, невидимый источник света. Окончательно проснувшись, я поняла, что дорога и тротуар завалены падающим снегом, а небо затянуто тучами, сквозь которые еле-еле пробивалось солнце.
Точно, все это было сном. Какой параллельный мир, какой лабиринт? После игрушек у Макса еще и не такое приснится. Главное, натурально-то как!
После первого урока, который я почти весь продремала, всю школу собрали в конференц-зале. Видимо, хотели сообщить что-то важное. Так всегда делают, когда готовятся сделать какое-нибудь грандиозное объявление.
Войдя в зал и бросив взгляд на сцену, я едва не вскрикнула от удивления: там перед микрофоном в милицейской форме стоял… Улино Заргер, начальник полиции из Калессии. Так что же, значит, он проник сюда вместе с нами? Здорово! Не хватало еще Оргайла встретить.
— Смотри, — шепнула я Оле и показала на милиционера. — Тот полицейский.
— Да что вам везде то Оргайлы, то полицейские мерещатся, — встрял в разговор Дима. — Это же наш участковый — Михаил Иванович. Наверно, нас вчера засекли, когда мы домик палили. Ну, держись! Щас как вставят!
